Каблуков

"Мы назвали сценарий "Конюшня". В конце концов", - объявил Каблуков Тоне. Не мог он просто так, за здорово живешь начинать "негром". Пусть хотя бы на первое время Дрягин выглядит соавтором. Тогда позже они могут и разойтись, даже поссориться - такое случается между соавторами. Каблуков может, к примеру, решить оскорбиться, хлопнуть дверью, чтобы Дрягин остался единственным. Никого, как только себя тешил, но так было ему проще - и чувствовать себя естественнее. "Имя главной героини - Женя Бойко. Не баскетбол, а волейбол - подальше от, кто бы она ни была, Шаровой. Это я ему предъявил, предупредив, что не обсуждается. Он съел без звука. Женя Бойко. Может, парень, может, девушка".

И историю начал самым естественным - минимально выдуманным - ходом: иллюстрированный журнал типа "Огонька" готовит номер с центральной статьей о знаменитой спортсменке. Дело поручают ведущему корреспонденту, тот приступает к сбору материала. Мужик лет сорока, уверенный в себе и в своем безусловном успехе на всех мыслимых поприщах: профессиональном, деловом, развлекательном, крупного ходока по женской линии, преферансном. Хозяин жизни - или, что то же самое, безукоризненно разыгрывает такого.

Начало действия застает его с утра на ипподроме. Сперва в группе людей с хронометрами, которые засекают время, с каким выбранные ими упряжки проносятся очередную четверть мили. Потом внутри ангара с наездниками и конюхами, переходящими от одного стойла к другому и бросающими короткие и постороннему уху непонятные замечания о шансах своих лошадей. В результате он опаздывает на редколлегию, но, войдя и сев на ближайший стул, сразу наклоняется к соседу и вполголоса принимается описывать ему свое восхищение "американцем" Апикс-Ганновером: "Туловища нет, одни ноги и головка, как у мыши". Главный редактор недовольно обращается к нему: у вас ответственное задание - очерк о звезде нашего спорта... А я, считайте, к нему уже приступил.

Выкатываясь после совещания из конференц-зала в коридор и рассасываясь по кабинетам влево и вправо, журналистская братия попадает в обстановку, опять неуловимо напоминающую загоны для лошадей. По ходу действия эта ситуация будет ненавязчиво повторяться несколько раз, превращая название фильма в своего рода символ происходящего. Подобный интерьер, словно бы предлагающий образ поведения тем, кто в нем находится, ждет корреспондента и на спортивной базе, куда он приезжает произвести, как он выражается, рекогносцировку на местности и познакомиться с первыми скрипками. Это мы так шутим, объясняет он тренеру: если бы я писал об оркестре, то пошутил бы про линию нападения. Знаменитый тренер сборной Алфеев оценивает такой юмор, он близок его собственному. "Алик, представляется он, для других имя-отчество, для своих Алик", - контакт установлен.

Интервью с тренером, в которое плавно переходит их разговор, должно быть снято как документальное, и этот прием: подачи происходящего в виде кинохроники - следует проводить последовательно на протяжении всего фильма. "Каким одним словом могли бы вы охарактеризовать Бойко?" - спрашивает корреспондент. "Лидер!" "А не для записи?" "А не для записи - зверь!" "В каком смысле?" "В смысле команду завести, девчат. Трибуны, народ. Меня, старого дурака. Также в смысле вложиться в удар: чтоб как будто скрючивало, кистью к ступне. Перепрыгнуть блок, пустить мяч, как мы говорим, по маникюру, или, наоборот, гвоздь вбить, как мы говорим, промеж титек. Ну и в смысле, конечно, юбку задрать". "Не понял. Свою?" "Свою под конец, сперва чью-то, ха-ха-ха. Это я тебе, как мужик мужику. Под большим секретом. Н-но зверь!" "Под большим секретом полишинеля, ты хочешь сказать?" "Именно. Полу в шинели, полу без".

Тренер передает его в руки врача команды, тот приводит в свой кабинет, и корреспондент попадает в чисто умозрительный мир демонстрационности: идеологической, анатомической, отчетной. Стены просторного помещения увешаны лозунгами "Выше знамя советского спорта!", "Спортивные достижения - родной партии и народу!", "Советский атакующий удар не берется, советский защитный блок не пробивается" и прочими в этом роде. В одном углу стоит гипсовая копия Венеры Милосской - корреспондентская шутка "Руки-то где у волейболистки?" отклика не получает. В другом - раскрашенный пластмассовый муляж женского тела со снятыми с одной стороны по вертикали кожей и прилегающими к ней тканями; рядом - учебный скелет. Под лозунгами расположены схемы мышечного и костного строения, кровеносной и лимфатической систем, половых и мочеиспускательных женских органов. Но больше всего места занимают таблицы физической и функциональной готовности отдельных спортсменок и команды в целом по месяцам. Есть и графики медицинских достижений - наглядный результат деятельности врача - по годам.