Качал-Батыр

— Погубил тебя ветер, — сказал он грустно. — И помочь теперь нечем…

Он принёс топор и хотел обрубить мелкие ветки… Но едва топор коснулся дерева, послышался жалобный плач:

— Уа, уа, уа…

«Так вот откуда раздался плач, — догадался Шомамат-ата. — Значит, это живое дерево. Вот и хорошо. Ты не плачь. Сейчас мы что-нибудь придумаем…»

С этими словами Шомамат-ата внимательно осмотрел отломанную ветку, оттащил её под навес и отрубил толстую часть. Сперва он сделал круглую, как гранат, голову, потом маленьким ножичком вырезал глаза, нос, щёки, уши… Потом достал из кармана две чёрные бусинки и вставил будущей кукле глаза. Тут он заметил, что кукла пристально смотрит на него, а когда он вырезал губы, кукла запищала вовсю.

— Сейчас, малыш, сейчас, не спеши, — сказал старик и начал торопливо выстругивать шею и туловище, руки и ноги и пальцы. Он вырезал даже ноготки на пальцах.

Кукла получилась отличная. Много кукол смастерил на своём веку Шомамат-ата, но эта показалась ему лучше всех. Он ещё раз осмотрел куклу со всех сторон, потом прикрыл полой халата и пошёл в дом.

— Ну, друзья, готовьте мне подарок — суюнче. Я принёс вам радостную весть, — сказал он куклам, переступив порог, и все куклы, и те, что сидели на одеяльце, и те, что стояли на полках, разом заговорили:

— Пусть к добру будет твоя весть, Шомамат-ата!

Старик достал куклу из-под полы и только хотел рассказать своим друзьям-куклам о том, что случилось, как скрипнула дверь и в комнату просунулась голова стражника Караба́я.

Незваный гость пожаловал сюда из Бай-махалли за податью для правителя города. Абдурахманбек считал, что любимец Факир-махалли Шомамат-ата за свои представления получает хорошие деньги, и всегда посылал к нему самого жадного и самого жестокого из своих слуг. И нужно сказать, что он не ошибся в выборе: стражник Карабай верно служил своему господину и никогда ещё не возвращался от кукольника с пустыми руками.

— Это что у тебя за урод? — сказал вместо приветствия Карабай, увидев новую куклу в руках старика. — На что она тебе? Давай её сюда, я знаю, что с ней делать.

— Мир вам, господин стражник, — ответил Шомамат. — У меня радость: мальчик на свет появился, а вы хотите омрачить такой день.

Куклы решили заступиться за своего нового товарища и Шомамат-ата. Они усадили Карабая, поднесли ему полную чашу сладкого вина. Карабай с жадностью схватил чашу, выпил её до дна, крякнул и сказал чуть поласковее:

— Плати-ка пять золотых, старик, а не хочешь — швырну твоего деревянного выродка в огонь.

Он протянул руку за куклой, но не достал. Хотел было встать и кликнуть палача, но язык его не ворочался, а ноги были будто ватные и не двигались. Он повалился на пол и захрапел так, что стены задрожали… Кукольник вытащил стражника из дома и бросил в канаву…

Так деревянный мальчик остался целым и невредимым.

Прошло пять дней… Соседи кукольника ухаживали за малышом. Красавица Тоти-ха́н смастерила ему тюбетейку. Сначала она нарисовала на чёрном сатине цветы, вышила их разноцветным шёлком, потом подшила подкладку, а между швами заложила бумажные трубочки. И тюбетейка получилась красивая и твёрдая. Девочка Махира́ нашла кусок синего бархата, кусок бязи и сшила для новорождённого камзол, безрукавку, рубашку и штаны. Сапожник Каю́м стачал узорчатые сафьяновые сапожки. Они так скрипели, что за сто шагов было слышно.

Шомамат-ата одел малыша, глянул на него и удивился: перед ним стоял не пятидневный малютка, а настоящий джигит. Обрадованный кукольник побежал звать глашатая.

— Сынок, — сказал он, отыскав Орифа, — давай созывай народ. Надо скорее известить всех о новорождённом, устроить пир, иначе останется наш джигит неизвестным. Ты же знаешь обычай: пока мы не справим пир и не дадим малышу имя, никто признавать его не будет.

— Я мигом, — согласился Ориф-глашатай, сел на своего вислоухого ослика и поехал по улицам, громко выкрикивая: — Слушайте все, слушайте, слушайте! Кузнецы и чеканщики, купцы и чайханщики! Как солнце зайдёт, пусть каждый идёт в дом Шомамата нарекать именем и славить новорождённого. Не успел он появиться на свет — растёт не по дням, а по часам… Слушать всем, всем, всем! Мясникам, и лабазникам, и ребятам-проказникам…

Тут он увидел лоточника, окружённого толпой босоногих ребят, с завистью глядевших на сладости.

— Подходи-поспеши, не жалей свои гроши! Кто попробует — ещё потребует, кто не пожелает — тот пожалеет. Половина — сахар, половина — мёд…

— Эй, лоточник, угости черноглазых! — крикнул глашатай, бросив торговцу несколько монет. — За здоровье нашего джигита!

Ребята взвизгнули от радости, а лоточник принялся оделять всех лакомствами, повторяя по привычке:

— Кто попробует… Подходи-поспеши…

И вот задолго до вечера запылал очаг во дворе у Шомамата. Мясники принесли баранину, над огнём зашипело сало; женщины принесли рис и лук, морковь и соль, и, когда стали собираться гости, посреди двора в огромном котле уже доспевал жирный душистый плов.

Вскоре родственники, соседи, знакомые заполнили двор Шомамата.