Качим-кермек. Возвращение

«Я не верю в фатум, – говорит художник. – Всегда есть свобода выбора. Есть зеленый свет – иди смело. Но никто не помешает тебе пойти и на красный. Ты можешь свернуть в сторону – из духа противоречия либо по рассеянности, И все же, когда ты идешь в нужную сторону, на твоем пути кем-то расставлены благоприятные знаки: обрывок фразы прохожего, а порой строка в книге, раскрытой наугад. Тебе даются советы Навигатором, и от тебя зависит, следовать им или нет. Это и есть одна из сторон связи с Богом».

Ещё раз оглянемся на эти полотна.

Там живительный водопад красок, наводнение пурпурного и лилового, половодье кобальтового.

Желтые сполохи – движения души.

Алый – цвет недостижимого идеала. Голубой цвет – прощальный привет.

Кира Сапгир.

Париж, октябрь 2016.

Желтая земля, красные горы (метафизическая Азия Владимира Глухова)

В новом цикле работ Владимира Глухова 2012–2016 годов, несмотря на то, что они были созданы в Тюмени, вновь возникает образ Азии, такой узнаваемой и близкой, словно художник никогда не покидал ее. Если прежде азиатские мотивы были пронизаны острой, почти отчаянной ностальгией, в произведениях последних лет есть ощущение полной погруженности в этот мир таинственного Востока, переставшего быть пряным или экзотическим, но неизменно сохраняющего свое магическое притяжение. Автор вновь и вновь обращается к излюбленным образам, ландшафтам, персонажам. (Это и лукавый рыночный торговец, и похожий на Ходжу Насреддина рассказчик небылиц, и напоминающий суфийского шейха мудрец, и томные соблазнительные красавицы с персидским взглядом, и женщина в нарядных одеждах с младенцем на руках, величием своим подобная европейским мадоннам).

Герои произведений всегда приближены к плоскости холста, так что мы видим погрудное изображение или изображение лица. Портретный, по сути, формат, но это не портреты. За фигурой открывается стилизованный пейзаж, выстроенный на контрастных колористических отношениях, динамичном столкновении экспрессивных форм, ритмов. Отказываясь от объемов и перспективы, автор создает впечатление плоскостности. Однако художник компенсирует отсутствие глубины пространственных построений иного рода глубиной – метафизической.

Этого ощущения он достигает не при помощи тонких цветовых переходов, прозрачных, основанных на нюансировках полутонов и полутеней. Напротив, автор использует очень насыщенный, плотный цвет, который делает более весомым и материальным все детали и фрагменты изображения. Таким образом автор утверждает очевидность и подлинность своего собственного взгляда на вещи. Желтая земля, красные горы, синие кроны тополей – все вдруг делается таким явственным, четко очерченным, близким, что ошибиться нельзя – это настоящее («Добрый вечер»).

Удивляет то, как работы Владимира Глухова на бытовые сюжеты приобретают характер всеобщности, абсолютности. Художнику удается выйти за пределы повседневной ситуации, открывая нечто по ту сторону физической реальности. Автор использует множество приемов, чтобы добиться этого впечатления. Здесь важно все: сюжетный мотив с определенным эмоциональным состоянием (задумчивый взгляд девушки в картине «Навруз»); композиция с определенным ракурсом (бредущий вдалеке ослик на фоне деревни в «Оазисе»).

Особое значение придается необычному освещению. Так, в лучах закатного солнца все окрашивается в какие-то невероятные цвета, листва деревьев, сухая трава превращаются в золото, а спина быка становится огненно-красной с едва различимым орнаментом золотых отблесков последних лучей («Дорога домой»). Мы видим не сиюминутную картинку, но угадываем за происходящим здесь и сейчас разворачивающееся в вечном времени событие: спешащий дервиш погоняет быка, и тот перебирает ногами, качает головой от усилий при восхождении на холмы. И в то же время фигура наездника застыла в недвижимости, и кажется, длительность этого мгновения не окончится никогда.