Кадавры

Ночь была тихая, лишь иногда тишину прерывал шум проезжающих машин — свет фар геометрически полз по потолку и стене. То и дело она слышала, как под окном — номер был на втором этаже — проходили люди. Шаги приближались и удалялись. Медленный ритм шагов успокаивал, и она задремала. Ей снились комнаты с портретами детей на стенах. Лица на портретах были разные, но она точно знала, что это один человек, кто-то смутно знакомый, хотя и не могла вспомнить, кто именно. Когда во сне она пыталась сфокусироваться на портретах — лица размазывало по холсту. Из сна Дашу вырвала смутная тревога, она открыла глаза и сперва не поняла, что именно не так. Под окнами кто-то шмыгнул носом, и до нее дошло — шаги затихли. Пока спала, она слышала шаги, кто-то шел по улице, и звук приближался, а затем затих — шаги не удалялись. У нее под окном прямо сейчас стоит… кто-то.

Даша поднялась с коврика, осторожно подошла к окну, отдернула штору и выглянула, посмотрела вниз. Фонари на улице не горели, и разобрать что-то было непросто, но на секунду ей показалось, будто на тротуаре действительно кто-то есть, стоит, вскинув голову, смотрит прямо на ее окно — только лица не разобрать, лица как будто и нет. Из-за угла появилась машина, желтый свет ее фар прокатился по стене, и стало ясно — тротуар пуст, никого нет.

Даша захлопнула старое окно и задернула штору. Пару секунд постояла неподвижно, прислушиваясь к тишине, и пошла в ванную. Включила свет и, щурясь от моргающей из-за перепадов напряжения лампочки, посмотрела в зеркало. Заметила странное — на подбородке была ссадина. Она повернула голову, чтобы получше рассмотреть, и поморщилась — в боку стрельнула боль. Даша подняла майку, бок был весь в синяках и ссадинах, словно ее избили во сне. Или сбросили с высоты на груду битого бетона.

Она склонилась над раковиной и увидела капли крови на белом фарфоре.

— Это еще что такое?

Сперва решила, что кровь пошла носом — но нет. Боль вдруг отдалась в левой руке. Ноготь на указательном пальце был синий, из-под него сочилась темная, густая кровь. Даша подняла руку и пару секунд смотрела на палец с изумлением — словно это не ее рука, словно эту руку она видит впервые в жизни. Изувеченный ноготь болел, но не это ее смутило. Она совершенно не помнила, как и где умудрилась его ударить. Она только что закрыла окно, может, ушибла рамой?

Она сунула палец под струю холодной воды. На белом фарфоре раковины заблестели новые красные брызги. Холод притупил боль, но лишь отчасти — на каждое движение палец отзывался нервным уколом. Даша сдернула с сушилки полотенце, замотала в него руку и вышла из ванной. Расстегнула рюкзак — а сделать это одной рукой оказалось не так просто — и стала вытаскивать из него вещи. Где же аптечка? Она точно помнила, что брала с собой йод, перекись, бинты и пластыри. По белому полотенцу тем временем расползалось красное пятно, капли крови стучали по линолеуму.

>>>

К утру Матвей так и не оклемался — лежал, постанывая, и все извинялся.

— Я все устрою, Дашуль, правда. У меня тут фиксер знакомый есть, Муратом звать, он отвезет куда скажешь, в лучшем виде. Ща позвоню ему, — Матвей попробовал подняться, но тут же рухнул обратно на подушку и сморщился, — бля…

Мурат прислал Даше адрес — какой-то автосервис в промзоне на юге. Написал: выезжаем отсюда. На стене была вывеска «ШИНОМОНТАЖ. СХОД-РАЗВАЛ. АВТОХИМИЯ. АНТИФРИЗ. ТОСОЛ. ФИЛЬТРЫ». У входа в гараж сидел худощавый дед с копной седых, тонких волос на голове. Казалось, если на них подуть, они разлетятся как семянки с одуванчика. Дед командовал группой рабочих, крутившихся возле грузовика с помятой, сплющенной мордой, явно только после аварии. Рабочие откручивали от грузовика все, что можно: колеса, ручки, зеркала, двери. Не церемонясь, выдирали кресла из салона. Они были похожи на муравьев, разделывающих труп майского жука, все снятые детали утаскивали в темноту автосервиса.

Даша спросила, где найти Мурата. Дед ответил ей что-то — он говорил на другом языке, буйно жестикулировал, словно был недоволен тем, что Даша к нему обратилась. Из гаража вышел высокий мужчина, встал между Дашей и дедом:

— Тут на русском не говорят. Только на адыгейском, — сказал он.

Даша растерянно смотрела ему в лицо. Хотела сказать: «а вывеска у вас на русском», — но вовремя прикусила язык, вспомнила, что именно с магазинной вывески все и началось. Подошедший мужчина перекинулся парой фраз с дедом. Дед буйно жестикулировал и тыкал в Дашу пальцем, мужчина пытался его успокоить. — Что ж вы, приезжаете к нам, а порядков не знаете, — сказал укоризненно и протянул руку, — я Мурат. Идемте.