Кадавры

…Однажды упала в котлован, полгода в гипсе лежала, чудом спасли, ее Даша, сестра моя, обнаружила и спасла, если бы не она, не знаю, как бы мы сейчас, я бы сдох, наверно, скурвился. Но нет, после больницы и реабилитации Настя долго в себя приходила. Она спортом грезила, альпинизмом, но это теперь все, крест. Пока лежала в гипсе, книжки читала, я лично ей привозил, она меня своим книжным дилером называла.

— Ну и вот, — Матвей развел руками, как бы завершая рассказ, — недавно в Москву поступила, на переводчика. Уехала, в общаге живет. Обещала писать, но куда там. Жизнь молодая, что им до нас, стариков.

Захарыч жевал хычин и кивал.

— Понимаю, братан. У меня уже внуки, а я все привыкнуть не могу, что забыли меня. У них там за границей свои дела, какой там дедушка. Отдельные люди. — Захарыч с грустью посмотрел вдаль и, вздохнув, добавил: — Да и пошли в сраку, вот что я думаю. Люблю их больше жизни, но все равно — в сраку пусть идут.

— Это точно, — тихо сказал Матвей.

Примерно через год после исчезновения Даши на телефон пришло сообщение «Сестра Даша (номер телефона) теперь в вашем мессенджере». У Матвея екнуло сердце, он тут же написал ей:

Матвей: ну и где ты, овца, пропадала? Напиши адрес, приеду дам тебе по жопе.

Ему перезвонил какой-то мужик по имени Борис. Борис попросил прекратить угрозы и сказал, что о Даше ему ничего не известно. «Но ты звонишь с ее номера!» — не унимался Матвей. Борис ответил, что недавно завел новую симку. Такое часто бывает, когда кто-то долго не пользуется номером, оператор отключает его и продает заново. В подтверждение своих слов Борис скинул ссылку на сайт оператора связи. Матвей пожелал ему всего хорошего и забанил.

Вечера Матвей коротал в баре «Трамвай „Желание“». Бар был в здании бывшего депо, внутри, как на перроне, пахло креозотом. За барной стойкой висело большое зеркало под наклоном; от наклона Матвея всегда мутило, он смотрел в отражение, и казалось, будто это не в зеркале, а в реальности все под углом, и стаканы, бутылки и пепельницы вот-вот заскользят по столам и упадут на пол; у него от зеркала всегда было ощущение, будто он уже завалил горизонт, хоть и не пил еще. Он вспомнил, что фразе «завалить горизонт» в смысле «напиться» его научила жена, Марина. Бывшая жена. От мыслей о Марине в груди защемило.

Барменом тут работал молодой парень с татуировками на лице и потрясающе ухоженными усами, как у Пуаро. Имя у него было простое, но Матвей все равно никак не мог его запомнить, поэтому просто обращался к нему «братан». Он просил у «братана» бутылку пива и сидел за стойкой, смотрел в наклоненное зеркало. Бармен, похоже, как-то неверно трактовал панибратское обращение Матвея, он решил, что они с ним натурально братаны, и поэтому каждый вечер докапывался до Матвея, втирал ему какую-то дичь, рассказывал про свою жизнь. Рассказчик из него был дрянной, истории его были похожи на набитую мусором тележку из супермаркета, которую столкнули с горы, и она катится не пойми куда, набирая скорость, скрипя сломанным колесиком. Матвей иногда пытался разобрать, что же там бармен такое пытается ему втолковать, но слышал только скрип проклятого тележечного колесика.

— Привет. Ты ведь Матвей, да?

К нему подсел молодой парень с очень длинным, вытянутым лицом. Сперва Матвей даже обрадовался, потому что появление незнакомца заставило бармена-братана прерваться. Парень протянул руку.

— Я Саша.

Матвей посмотрел на Сашу, потом на руку, пожал ее.

— Ты на эвакуаторе работаешь, с этим лысым дедом, я тебя видел. Слушай, тут такое дело. Вы сегодня тачку забрали на Заводской, «Лифан» старый, на катафалк похож, и там в ней… короче, там кое-что лежит. Мне достать надо. — Пауза. — Я заплачу.

— Слушай, мозг не еби, а? — Матвей вздохнул. — Заплати штраф. Пять тыщ, и вся любовь.

Саша поджал губы, раздраженный, видимо, тем, что Матвей не въезжает в суть просьбы.

— Ты не понял. Я хочу, чтобы ты сходил на стоянку и принес мне то, что лежит на полу за водительским сиденьем. Оно небольшое, вот такое примерно. — Он развел ладони. — Выглядит как футляр для сигар.

Матвей ухмыльнулся.

— Это не наркота, — закачал головой парень.

— Угу, конечно.

— Да я серьезно! Можешь открыть ее и посмотреть, если хочешь.

— И ты не можешь достать коробку сам, потому что…

— По документам тачка не моя, я не могу забрать ее со стоянки, даже если бы захотел. Но футляр — мне за него башку оторвут, ясно тебе? — с нарастающим раздражением проговорил Саша. — Камон, бро, выручи, по-братски.

Матвей посмотрел на Сашу исподлобья.

— Ну-ка съебал отсюда. Бро.

— Да че ты, я ж нормально…

Матвей резко повернулся к Саше, и тот отпрянул, чуть не упал со стула. Поднял руки.

— Ладно-ладно. Нервный какой…

Саша взял свое пиво и, стараясь сохранить остатки самоуважения, зашагал в зал к одному из столиков с таким видом, словно все на мази и разговор прошел именно так, как он и планировал. Матвей посмеялся про себя: какой-то левый чел просит вскрыть чужую тачку, что может пойти не так?