Кадет Дмитриев. Peradventure!

Показался белоснежный фасад президентского дворца в форме подковы. Главный вход украшали рельефные колонны и арочные проёмы с лепкой, а высокие прямоугольные и полуциркульные окна по всему периметру придавали зданию вид законченности и открытости. Квадратной башенкой со шпилями элегантно выделялся центральный портик. Вокруг дворца ухоженные, мощёные улицы, но через несколько кварталов вновь начинался “обычный” Асунсьон. В сторону кладбища проехал трамвай с катафалком. Пассажиры сидели лицом друг к другу, опустив головы. Не хотелось думать, что это знак. Дмитриев спрыгнул на ходу и далее пошёл пешком. Поднялся на каменное крыльцо из трёх ступенек и постучал в дверь, вновь почувствовав себя заговорщиком.

…Бронепоезд был без брони, обычный паровоз с товарняками. Двигатель и наблюдательную кабину обшили металлическими щитами, у вагонов убрали стены и крышу и погрузили два полевых орудия. По периметру уложили мешки с песком, оставив отверстия для пулеметов.

Вечером из штаба вернулся командир.

– Контрразведка раскрыла заговор! На правом фланге два пехотных батальона решили расправиться с офицерами и перейти к красным. Начнут утром. По местам!

Бронепоезд двинулся к фронту. Остановились в двух милях от окопов. Дмитриеву с сержантом было поручено доставить донесение в штаб полка. Полковник, назначенный ответственным за операцию, показал на карту:

– За окопами поставил пехотную роту с семью пулемётами. Ждут вас.

Пошли обратно к бронепоезду. В серой дымке рассвета проявились очертания местности. В голове пронеслась тревожная мысль: вдруг мятежники уже связались с красными и ударят вместе!

Командир ждал в наблюдательной будке. Взглянул на часы:

– Начинаем через десять минут! Готовьте пулемёты!

Дмитриев забрался на сцепление между вторым и третьим вагонами и, затаив дыхание, ждал сигнала. От напряжения и прохладного утреннего воздуха по спине побежали мурашки. Заметив движение в окопах, бросил взгляд в вагон. Пулемётчики на местах, ладони в рукоятках. На расстоянии броска гранаты появилась цепь солдат. Спрыгнули в окопы у железнодорожного полотна и, пригибаясь, двинулись в тыл.

– Поняли, что заговор раскрыт, – догадался Дмитриев и вытащил из-под ремня револьвер.

Бронепоезд полз за солдатами целую версту. Наконец, не выдержав, мятежники бросили винтовки и подняли руки. Окружила пехота. Четверых сержантов повели в рощу. Раздались выстрелы.

– Мятеж на фронте карается смертью! – прокричал командир полка. – Но их смерть не смыла с вас позора! Каждый второй будет расстрелян!

Лица солдат в мгновение побледнели. Офицеры мятежных батальнов подошли к полковнику. Выслушал молча, высоко подняв голову.

– Офицеры, которых вы собирались убить, просят вас на поруки. Но если будет хоть один дезертир, они ответят головой!

Мятежники оживились, а пулемётчики убрали пальцы с гашеток. Вместе молча завтракали…

…Село Леонтьевское находилось в медвежьем углу Гдовского уезда Псковской губернии. По соседству Завражье, Гверездны, Новоселье, построенное позже других, и поместье Орловых на пепелище старого морского офицера Снурчевского. Приобрёл имение прадед Беляева Леонтий Фёдорович Трефурт, внук переселившегося в Россию в 1726-м представителя старинного тюрингского рода. Поначалу поступил на дипломатическую службу, а затем перевёлся к Суворову секретарём по иностранной переписке. Вернувшись из очередного похода, женился на Елизавете Степановне Лавинской, сестре виленского губернатора. Выйдя на пенсию, приобрел 4000 десятин земли у Снурчевского и с женой, тремя сыновьями и дочкой поселился в крошечном “Новеньком домике”. Построил барские хоромы с хозяйственными постройками, разбил парк с прудом, сад и обнёс высоким валом с жёлтой акацией.

Однажды у Малыгинской рощи по дороге на Слутку гулял с дочерью, только что окончившей Смольный институт. На военные поселения в Выскотку шла рота Прусского полка. Впереди три офицера – сыновья переселившихся в Россию морских офицеров-шотландцев братья Эллиоты и граф Глас. В Выскотке их ожидала наискучнейшая служба: учебная стрельба глиняными пулями с тридцати шагов, сон в мокрых парадных лосинах, чтоб крепче обтягивали утром, выход в сапогах только по приезду начальства, ибо следующую пару выдавали неизвестно когда, и жалование частями с полугодовой задержкой. С радостью приняли приглашение отужинать и переночевать в “Новеньком домике”.

Месяц спустя в гарнизон приехала помещица Дарья Фёдоровна Шишкова из деревни Сижна в трёх верстах от Выскотки.

– Иван Андреевич, Вами живо интересуется дочь Трефурта, – жеманно посмотрела на старшего Эллиота.

– Куда мне свататься, матушка?! Простой пехотный офицер о тридцати двух лет. Не сегодня-завтра на штурм османских крепостей.

– Друг мой, у Вас прекрасная наружность, воспитание и происхождение, а также симпатии местных помещиков. Папенька невесты – тайный советник в отставке, со связями, позаботится о Вашем будущем.

– Леонтий Фёдорович, позвольте поговорить наедине, – решился Эллиот после кофепития на террассе у Трефуртов.