Кадетская контрреволюция и ее разгром

Среди кадетов, входивших в состав Правого центра, в самом начале 1918 г. возникла мысль объединиться «в межпартийной организации с несколькими представителями социалистических партий». Как пишет Астров в записке «Московские организации 1917–1918 гг.», вначале была сделана попытка достичь соглашения между центральными комитетами партий. В переговорах с кадетской стороны участвовали Астров и Щепкин. Однако это соглашение не состоялось, потому что «социалисты» настаивали на признании верховной власти Учредительного собрания в составе, избранном в 1917 г., и на подчинении ему военных организаций, а кадеты считали это неприемлемым. Сошлись потом на предложении лидера правых эсеров Н. Д. Авксентьева и кадета Н. М. Кишкина — не добиваясь коалиции партий, «соединиться персонально в союз… чтобы независимо от партийности осуществить общую задачу». Так появился на свет Союз возрождения России (называвшийся также Левым центром). В него вошли почти весь ЦК партии народных социалистов, правые эсеры и ряд кадетов. Позднее, по свидетельству Астрова, в союзе появились меньшевики и несколько кооператоров³. Так осуществлялся на деле, по ироническому выражению В. И. Ленина, «единый демократический фронт», объединяемый «одним злобным желанием» — «найти какую-либо возможность, или намек, или мечту на свержение Советской власти»⁴.

«Была полная конспирация, — вспоминал впоследствии Астров. — Собирались тайно, в маленьких квартирах, максимально человек 10–12». По его словам, в Левый центр первоначально входило довольно много к.д., так называемых „левых”»⁵ (в том числе члены кадетского ЦК, бывшие министры Временного правительства Н. М. Кишкин и Д. И. Шаховской)⁶. Три кадета (Астров, Степанов и Щепкин) с согласия Правого центра и Союза возрождения России являлись членами обеих организаций «с целью… согласовать действия той и другой в наиболее ответственные минуты»⁷. Как видим, первую скрипку в создании межпартийного объединения и в координации его действий играли кадеты.

В современной зарубежной историографии гражданской войны в СССР утверждается, что подпольные контрреволюционные центры отказывались сотрудничать между собой, существуя «бок о бок», но «в полной политической и военной изоляции» друг от друга. При этом делается акцент на том, что такая разобщенность, разрозненность подпольных организаций облегчала Советской власти борьбу против них⁸.

В действительности же, как свидетельствует один из руководителей контрреволюционных центров, Н. И. Астров, они поддерживали тесные контакты. И хотя различия в основах мировоззрения давали, по его словам, себя чувствовать, «острые углы в позициях представителей обеих организаций» (разногласия по аграрному вопросу, по вопросу о власти и т.д.) осторожно обходились. Желание подчинить «теоретические разномыслия» главной цели — борьбе с большевиками вооруженной силой — было так велико, что оказались возможными далеко идущие компромиссы. Но и при достижении подобных компромиссов лидировали, как правило, кадеты, заставляя соглашателей идти на уступки. Свидетельства Астрова еще раз наглядно подтверждают справедливость большевистских оценок классовой сущности политики мелкобуржуазных партий правого толка. Лидеров этих партий М. С. Урицкий метко окрестил «социал-Милюковыми»⁹.

Объединившиеся в Союзе возрождения России представители соглашательских партий, объявляя себя социалистами, считали вполне возможным сотрудничество с Правым центром, не скрывавшим своих монархических устремлений. В письме кадета Степанова в московское отделение Национального центра говорилось: «При моем вступлении в Союз возрождения я заявил, что я монархист, и ставил вопрос о том, насколько это совместимо с моим пребыванием в Союзе. В. А. Мякотин (народный социалист, председатель Союза возрождения. — Н. Д.) дал на это вполне успокоительные разъяснения и сказал, что «различие оттенков политической мысли даже желательно»¹⁰. По словам Астрова, правление «социалистического» Союза возрождения России «единогласно признало, что монархические убеждения Степанова не мешают ему продолжать работу в Союзе»¹¹. Это вполне соответствовало позиции, сформулированной Мякотиным в программной статье «Союз возрождения». «Все частные разногласия должны отступить на второй план» перед задачей борьбы с Советской властью¹². Как видим, стремление к реставрации монархии представлялось руководителям Союза всего лишь одним из «частных разногласий».