Кадетская контрреволюция и ее разгром

Отношение украинских кадетов к вопросу об ориентации было, несомненно, обусловлено реально сложившейся на Украине ситуацией. В беседе с Милюковым 25 июня 1918 г. кадетские министры так объясняли причины своей пронемецкой позиции: «Большевистское настроение живо в массах, германцы необходимы, как охраняющая сила»³¹. В. И. Ленин в этой связи отмечал: «…люди, кричавшие так много о защите отечества и о своем патриотизме, показывали свою капиталистическую натуру и стали заключать сделки… с немецкими штыками, чтобы вместе с ними резать украинских большевиков…»³². А в передовой «Правды» от 13 июля 1918 г. подчеркивалось: «Здесь-то и вскрывается со всей наглядностью та истина, которую мы, марксисты, не уставали повторять: патриотизм буржуазии есть дело классового расчета».

Украинских кадетов поддерживали их однопартийцы из Ростова. Председатель местного отдела партии «народной свободы» П. Н. Мищаков в июле 1918 г. писал в Киев, что считает наиболее целесообразным «освободить Москву в контакте… и при прямом содействии германцев… под знаменем восстановления конституционной монархии»³³. По свидетельству Л. А. Кроля, прогерманской ориентации придерживались также кадеты в Казани, Самаре и Омске³⁴.

Решающую роль в расколе партии «по ориентациям» сыграла германофильская позиция лидера кадетов П. Н. Милюкова, который, по определению Е. М. Ярославского, «с акробатической ловкостью» совершил перелет от воспевания добродетелей Антанты к союзу с германским империализмом³⁵. Осев в Киеве, оккупированном немцами, Милюков разработал подробный план подавления Советской власти с помощью кайзеровской Германии. Его полностью поддерживали оказавшиеся к тому времени в Киеве члены ЦК И. П. Демидов, Н. К. Волков, А. И. Каминка, В. Д. Набоков, крымские кадеты Н. Н. Богданов и Д. С. Пасманик³⁶.

Как же случилось, что всегдашний трубадур политики единения с союзниками, несчетно раз публично клявшийся в верности Антанте, столь внезапно и непостижимо даже для друзей и единомышленников ударился в прямо противоположную своим исконным убеждениям крайность?

Сам Милюков объяснял это партийным коллегам следующим образом: прежде всего он был «уверен если не в полной победе немцев, то во всяком случае в затяжке войны, которая должна послужить к выгоде Германии, получившей возможность продовольствовать всю армию за счет захваченной ею Украины… На западе союзники помочь России не могут». Между тем немцам «самим выгоднее иметь в тылу не большевиков и слабую Украину, а восстановленную с их помощью и, следовательно, дружественную им Россию». Поэтому он надеялся «убедить немцев занять Москву и Петербург, что для них никакой трудности не представляет», и помочь образованию «всероссийской национальной власти»³⁷.

Левый кадет В. А. Оболенский при встрече с Милюковым в мае 1918 г. в Киеве, выслушав приведенные выше аргументы, задал ему естественный вопрос: «Неужели вы думаете, что можно создать прочную русскую государственность на силе вражеских штыков? Народ вам этого не простит». Как вспоминает Оболенский, в ответ лидер кадетов «холодно пожал плечами». «Народ? — переспросил он. — Бывают исторические моменты, когда с народом не приходится считаться»³⁸.

Тактические построения Милюкова, исходившие из признания реальной выгоды союза с кайзеровской Германией, конечно, имели основополагающее значение для формирования его позиции. Вместе с тем внутренний ее смысл, что называется, психологический подтекст, определялся, по нашему мнению, не только ими, но и горьким разочарованием кадетского вождя в союзниках, личной его обидой.

Заняв в первые послефевральские дни руководящее положение в новом кабинете министров, Милюков при всяком удобном случае громогласно заявлял (и, нужно полагать, искренне в это верил), что революция в России и созданное в результате ее Временное правительство получили признание и одобрение союзников благодаря именно его, Милюкова, авторитету и весу в общественном мнении, западных стран. Со своей стороны он не за страх, а за совесть проводил на посту министра иностранных дел политику, целиком отвечавшую интересам союзников.

В апреле 1917 г., в момент происшедшего тогда правительственного кризиса, лидер кадетов рассчитывал, что представители Антанты в России окажут давление на Временное правительство и добьются сохранения за ним министерского портфеля. Обернулось, однако, совсем иначе. Ж. Нуланс и в особенности Дж. Бьюкенен не только не пытались ходатайствовать в пользу Милюкова³⁹, но с явным удовлетворением встретили замену его более подходящей, с их точки зрения, фигурой — М. И. Терещенко, с которым немедленно установили тесные контакты. Мало того, даже кадетский ЦК вынес решение не настаивать в ультимативном порядке на кандидатуре Милюкова и согласиться на участие остальных министров-кадетов в новом коалиционном кабинете после его отставки.