Донья Мария со своего трона подозвала меня торжественно-церемонным тоном:
– Сеньор дон Габриэль, мы все жаждем послушать те чудеса, о которых вы повествуете с таким жаром и волнением.
– Сеньор рассказывал мне, – произнесла Инес так непринужденно, что я был поражен, – как при осаде Сарагосы, когда он находился в одном из домов предместья, французы устроили подкоп, заложили несколько бочонков пороху – ведь верно? – и подожгли.
– А что же случилось затем, сеньор дон Габриэль?
– А затем мы взлетели на воздух, – сказал я. – Сожалею, что вас там не было… разумеется, чтобы вы могли полюбоваться подобным зрелищем…
– Благодарю вас.
Черные вороны полностью завладели мной, требуя подробно описать, как все произошло. Инес тем временем, повинуясь знаку доньи Марии, приблизилась к ее креслу, а я незаметно (ученье пошло мне, как видно, впрок) стал их подслушивать.
– Ты слишком долго беседовала с этим юнцом, – сказала с неудовольствием сеньора. – Двадцать минут! Целых двадцать минут продолжался ваш разговор!
– Сеньора матушка, – ответила Инес, – он во что бы то ни стало хотел рассказать мне о своих подвигах… Я пыталась положить этому конец, но все было тщетно. Он перечислил мне семь осад, пять битв и бог знает сколько стычек.
«Как ловко притворяется, как лжет, как обманывает! – воскликнул я про себя с бешенством. – Я готов задушить ее!»
Тут к Инес подошел лорд Грей, их беседа затянулась надолго. Кипя от ярости, мучаясь и ревнуя, я с трудом сдерживался и продолжал всячески поносить кортесы перед доньей Марией, Остоласой и Вальенте.
Время шло, донья Мария важно и величественно дала понять, что пора расходиться. Прощаясь со мной, Инес украдкой шепнула:
– Помни, что я сказала.
Потом она минут десять прощалась с лордом Греем.
Я жаждал вырваться из этого дома и больше никогда сюда не возвращаться. Откланявшись, я поспешил прочь из гостиной графини. На лестнице ко мне присоединился лорд Грей, вышедший вскоре после меня.
– Друг мой, – сказал я, когда мы очутились на улице, – вы повсюду пользуетесь благосклонностью дам.
Ответа не последовало. Лорд Грей шагал, нахмурившись, с опущенной головой, молчаливый, как изваяние. Тщетно я пытался вызвать его на разговор – он не проронил ни единого звука и, только прощаясь со мной, мрачно сказал:
– Друг, который овладеет моей тайной и использует ее помимо моей воли, не друг мне. Вы мне верите?
– Немного.
– Так вот, случается, я ссорюсь даже с друзьями.
– Прежде чем дело дойдет до ссоры, благоволите завершить мое обучение фехтованию.
– С большим удовольствием. Прощайте.
– Прощайте.
Прошло много дней. То я жаждал вновь попасть в гостиную графини де Румблар, то давал себе слово, что моей ноги там не будет, до того претили мне ложь и лукавство, превращавшие этот дом в театральные подмостки.
Некоторое время я не встречал англичанина ни на Острове, ни в Кадисе, когда же я сам отправился к нему, слуга сказал, что лорд Грей никого не принимает.
Это случилось в тот день, когда упало ядро. Понятно ли читателю, о чем идет речь? Я говорю о памятном дне, когда близ башни Тавира на Кадис упало первое вражеское ядро. Да будет известно, что это первое ядро, как, впрочем, и те, что за ним последовали, странным образом не разорвалось. И вот снаряд, который должен был посеять в городе смерть, отчаяние и слезы, вызвал смех и шутки. Юноши извлекли из него свинец и, поделив между собой, разнесли во все концы города. В те времена у женщин вошла в моду прическа с локонами, ниспадавшими на шею штопором, и свинец нужен был для изготовления металлических заколок, которые поддерживали завитые пряди волос.
Таким образом, французские ядра оказали важную услугу кадисским модницам. Вмиг были сочинены знаменитые куплеты:
Итак, в тот день, когда упало первое ядро, я, не достучавшись в дверь знатного англичанина, случайно повстречал на обратном пути дона Диего, который по воле судьбы вторично привел меня в дом доньи Марии.
– Ты от лорда Грея? – спросил дон Диего. – Говорят, он впал в меланхолию и нигде не показывается. Знаешь, мне удалось добиться от матушки обещания больше не принимать его.
– Но по какой причине?
– А по той, что он слишком любит девушек, и мне не нравятся его беседы с моей невестой. Матушка не желала уступать мне, но я настаивал: «Или я, или лорд Грей». Вот ей и пришлось согласиться.
– Другими словами, ему отказали от дома.
– Под благовидным предлогом. Матушка сказала, что плохо себя чувствует и временно прекращает приемы.
– А на улицу девушек не пускают?
– Только по воскресеньям, когда они вчетвером идут к ранней мессе. Но ты приходи к нам, когда хочешь. Матушка тебя ценит и всегда о тебе спрашивает. Как раз сегодня ты мне очень нужен. Идем, ты будешь моим свидетелем.
– Свидетелем?