Кадры решают все

Гортензия Андреевна права, «холодная война», то-се, надо терпеть. Хорошо, будем терпеть, что половина зарплаты уходит на вооружение и поддержку стран третьего мира, чтобы они шли по пути социалистического развития, и искренне порадуемся за них, если они с нашей помощью достигнут в этом деле успеха. Но снова есть нюанс. Она судья, так что ее вклад в мировую экономику трудно выразить в денежном эквиваленте, но вот Кирилл, например, получает пятьсот рублей. Огромная сумма, но фактически зарабатывает он намного больше, как минимум в три раза. Итак, пятьсот на руки, тринадцать процентов налоги, еще пятьсот уходит дружественным державам и на вооружение, но остается еще около трехсот рублей, которые идут на строительство бесплатных квартир, детские сады, школы, бассейны и прочее. Но несмотря на то, что он честно вносит свой вклад в социальную сферу, квартиру получит не он, а Мариванна, производительность труда которой равна нулю, зато она дружит с председательницей месткома. И в садик с уроками английского пойдут не их с Кириллом дети, а дочка секретаря парторганизации завода или внучка личного водителя директора.

Причем Кирилл недополучает примерно две трети того, что заработал, а если взять деятелей культуры, там совсем другая ситуация. При абсолютно честной бухгалтерии им в карман падает процентов пять от реальной выручки, а то и меньше, поэтому ничего удивительного, что они злы на советскую власть и при первом же удобном случае готовы ее объегорить.

Если быть откровенной, то подсудимые не вызывают у нее возмущения и тем более гнева. Так, легкое презрение пополам с восхищением, ай, молодцы, придумали такую аферу, сумели заработать так, что никто при этом не пострадал. Правда ведь, абсолютно никто! В торговле и на производстве идет реальный обман потребителя, взять, например, громкое дело меховщиков, когда один ушлый товарищ придумал технологию, позволяющую растянуть шкурку так, что вместо двух шапок из того же количества материала выходило три. Естественно, нигде он эту прекрасную методику патентовать не стал, а по-тихому внедрил ее на своей меховой фабрике, и преступная группа здорово заработала на неучтенке. Одна беда – сшитые по новой технологии шапки через пару месяцев скукоживались и носить их больше было нельзя. Но это шапка, предмет материальный, а фильм – произведение искусства, с граждан все равно возьмут по тридцать копеек за взрослый билет и по десять за детский, независимо от того, что запечатлено на пленке. Если подумать, то фильм окупил затраты даже с учетом ворованных денег и принес прибыль, где тут хищение? Почему тогда не судят киношников, которые на государственные деньги снимают фильмы такого низкого качества, что их не пускают в прокат? Или, наоборот, цензоров, которые из страха перед начальством, зависти или мести кладут на полку отличные картины, способные принести большую прибыль? А также душат потенциально коммерчески успешных творцов в других сферах искусства? Ирина вздохнула, потому что одним из этих творцов являлся ее собственный муж. Ах, пожалуй, не станет она возиться и переквалифицировать статью Соломатина на недонесение, оправдает его, и все, а остальным даст минимум. Делиеву даже из симпатии к Вере Ивановне определит ниже нижнего.

Все-таки хорошо, что ей поручили это дело, теперь она перестанет бояться хозяйственных процессов как огня, а со временем наберется опыта, поднатореет в финансовой документации и станет признанным авторитетом в этой области. Все-таки расхитителей не так тяжело судить, как убийц, соприкасаешься больше с жадностью, чем с настоящим человеческим горем.

Тронув губы яркой помадой, потому что грех не нанести завершающий штрих, когда ты так хороша, Ирина вышла из здания суда. Сегодня ей казалось, что она и идет как раньше, – словно юная девушка, легко и быстро. Захотелось вдруг, чтобы Кирилл купил ей плеер, какие в последнее время появились у молодых ребят. На поясе висит коробочка с кассетой, от нее тянется шнур к наушникам оранжевого или красного цвета, в которых играет любимая песня, и тебе становится намного веселее идти.

«Купит-то он купит, но Егор быстро экспроприирует, я даже одну сторону кассеты дослушать не успею», – засмеялась Ирина про себя и вдруг почувствовала, как ее мягко взяли за локоть.

От неожиданности она взвизгнула и обернулась. Рядом стоял ничем не примечательный мужчина средних лет.

– Не волнуйтесь, Ирина Андреевна, – улыбнулся он, – я отвлеку вас буквально на секундочку.

– А вы?

– Капитан госбезопасности Терещенко, – быстро представившись, мужчина отработанным жестом махнул перед ее лицом красными корочками.

Сердце екнуло, но Ирина постаралась не выдать своего волнения.

– Чему, как говорится, обязана? – она холодно приподняла бровь.

– О, сущая формальность, совершенно нечего бояться. Я вас провожу, разрешите?

Он взял ее под руку удивительно мягкой и прохладной рукой и повлек в сторону метро.

– Как проходит процесс кинодеятелей? – спросил Терещенко вкрадчивым тоном. – Не нужна ли наша помощь?

– Спасибо, справляюсь.