Кадуцей. Избирая Смерть...

Злость на лице девушки ушла и сделав парочку глубоких вдохов принялась рассказывать.

Её повесть… Хм… Если убрать личные хотелки, женские эмоции и прочую лабуду, то получалось следующее:

Монастырь, а точнее его жители делились на две неравные группы. Внутренний круг и Внешний. 100 человек внутреннего круга, 50 мужчин и 50 женщин составляли нерушимую основу Монастыря. Их потомки и потомки их потомков, ну и так далее, ведут своё основание ещё с времен начала Великой Войны, когда погибло практически все население Альтерры. Чтобы не допускать кровосмешения и прочего, монастырю было разрешено допускать на свою территорию чужаков, которые будут обновлять заложенный Древними генофонд монастыря. Эта сотня, целью своей жизни провозглашала служение…

– Служение? Кому? – перебил я Алексу.

– Не служение, а служение. – Девушка, по-особому выделила последнее слово. – А кому… Не знаю, это вам лучше к любому из старших настоятелей обратиться, я уже в детстве решила, что тут не останусь, так что не особо слушала всю эту чепуху о долге и призвании.

– Хорошо. А я тут при чем? И опять же, что мешает тебе сейчас собрать вещи и уехать? В монастыре на данный момент точно больше ста человек.

«Я бы сказал их тут около трехсот-трехсот двадцати, если судить по записям приема».

– Я не могу уехать, – горько улыбнулась девушка. – Всем членам внутреннего круга с рожденья ставят метку. – с этими словами Алекса закатала левый рукав и поднесла фонарь поближе, чтобы я смог рассмотреть татушку на предплечье.

Три спирали формирующие равносторонний треугольник.

– Хм… Где-то я уже подобное видел… – пробормотал я, аккуратно касаясь прохладной кожи девушки.

– Это триксель, достаточно популярный знак, – ответила Алекса. – Его часто просят нанести в знак того, что человек решил следовать своему пути и посвящает всего себя важному делу. Каждый круг символизирует в себе единство духа, души и тела, хотя некоторые наставники говорят, что это символ прошлого, настоящего и будущего.

Последнюю фразу девушка произнесла, чуть равнодушно пожав плечами и добавила:

– Но мой отличается от других тем…

– Что в него добавлен резонит. Хммм…

Я прекрасно ощущал чужеродные нити этого минерала, плотной паутиной оплетающего все внутренние органы девушки. Мдаааа.

– Как только кто-то из Внутреннего круга покидает монастырь больше чем на двадцать тысяч шагов, ему становится дискомфортно. Тошнота, головокружение, полный набор. На двадцати двух – болит и ломит тело. Дистанцию в двадцать пять тысяч шагов не преодолевал никто.

Я мысленно прикинул расстояние. Если провести прямую линию от монастыря до Родиса, получится где-то как раз двадцать километров.

– Хммм…

– Именно! Я даже не могу нормально посетить город, как меня начинает мутить! Я НЕ ХОЧУ ЖИТЬ В КЛЕТКЕ!!!

– Тихо ты, дура. – хмуро перебиваю девушку. – Вряд ли, кто-то из твоих обрадуется твоим воплям о свободе.

– Так вы поможете? – и столько надежды в голосе. Чёрт. Ненавижу подобные взгляды.

– Как именно я могу помочь? – при виде того, как расцветает улыбка девушки, я поспешил хоть немного охладить пыл этой вольной птицы, почуявшей слабину.

– Все просто. Служение монастырю ничем не отличается от служения господину. На кону жизнь, в любом случае. Если вы возьмете в личные служанки я смогу сопровождать вас в любом путешествии, я смогу увидеть мир!!! Никт…

Я не горжусь своим последующим поступком. Совсем нет. По-хорошему, мне стоило бы оттолкнуть эту сумасшедшую и придумать как ей помочь в более спокойной обстановке, но я не смог. Не смог отказать безуминке в глазах Алексы и когда дрожащая от переполняющих эмоций девушка потянулась ко мне, я поцеловал её.

Эмилия.

Дверь за Никтом скрипнула, и девушка открыла глаза. Зевнула, потянулась и вскочила на ноги. Надо приниматься за дело. Хорошая служанка ведь должна создавать уют и следить за порядком. Вот и сейчас, быстро переодевшись, Мия скользнула в ванную прибраться. Нет, нельзя сказать, что Никт был каким-то грязнулей, но как и любой мужчина он вечно клал не туда мокрое полотенце или оставлял лужу воды на полу.

«Не то чтобы я знала, как ведут себя другие… Но порядок должен быть!»

Прибравшись, девушка осмотрелась. Посуда. И пыль!

Спустя пятнадцать минут Эмилия довольно улыбалась. Комната снова была в полном порядке. Она зевнула и гибкой кошечкой потянулась, приподнявшись на цыпочках. Соблазнительная мысль вернуться в постель была с неким трудом отброшена. Не потому что ей так хотелось спать, нет. Просто Никт обожал её будить. Она не знала с чем это связано, но пока она «сонно» отбивается, цепляясь за одеяло с подушкой, он настолько искреннее и тепло улыбается ей, что в груди становится тесно и клубок жара мечется по всему телу. Тем более ей нетрудно, а ему приятно. Так почему бы не сделать? Жаль конечно, что он не смотрит на неё как на взрослую женщину, а относится к ней словно она младшая сестра, но она уже почти с подобным отношением к себе смирилась.