Каджар-ага[Избранные повести и рассказы]

— Хе, — засмеялся Каджар-ага. — Обещать-то обещали, а ничего не дали. Они и с меня бы еще взяли если б могли. Это такой народ!.. Муллы и ишаны стали говорить: "Вот мы уговаривали Сары Слепого, он не по слушался нас, святых людей, за это и наказал его злой дух. Бог-то все видит…" И стали продавать талисманы которые будто бы охраняют людей от всех бед и болезней.

В те времена эти святые только тем и занимались, что выуживали у народа деньги. Сары Слепой и тот не такой был бессовестный. У бедняков он никогда ничего не крал. А муллы и ишаны и бедняков не щадили, последнюю копейку вытягивали у них своими молитвами. Сары Слепого за воровство били, в тюрьму сажали, а святые люди грабили народ безнаказанно.

Каджар-ага забулькал чилимом и задумался. Потом он поднял брови, вытаращил свои бычьи глаза и прислушался.

— Слышите, слышите? Ослы кричат. Стало быть, уже полночь. Спать пора! Завтра придете. А до завтрашнего вечера разгадайте загадку.

Каджар-ага обычно загадывал загадку и поспешно выпроваживал ребят по домам.

4

Если записать все рассказы Каджар-ага, то получилась бы толстая книга, полная жизни и простой житейской мудрости. О чем, о чем он только не рассказывал! О богатых и бедных, о добрых и злых, о глупых и мудрых, о скупых и щедрых, честных и бесчестных — словом, о жизни народа со всей ее сложностью. И в рассказах его неизменно торжествовали правда, добро, мудрость и честность.

Кто хоть раз провел вечер в его бедной хижине, сидя у печки, полной трескучего пламени, тот уже никогда не забывал ни этой хижины, ни ее хозяина — с его редким радушием, трезвым умом, чистым сердцем и удивительным талантом рассказчика.

Ребята слушали его с замирающим, трепетным сердцем, и редкая книга в то время волновала их так, как бесхитростные рассказы Каджар-ага.

Годы шли, и все менялось вокруг. Берды-Покген, Баллы-Вара, Меле-Мекир, Ата-Питик и многие другие ребята выросли, окончили школу, разъехались по городам, рассеялись по белу свету. Их места возле жаркой печки заняли другие ребята.

Каджар-ага не остался одиноким даже и тогда, когда внук его Мурад вырос, окончил школу и уехал из аула в город, в пединститут. Потом он вернулся и стал учить в школе колхозных ребят.

Берды-Покген стал инженером, Баллы-Вара — офицером, и все Друзья Каджар-ага стали большими людьми и усердно и честно трудились на благо родины.

И вот случилось так, что после Отечественной войны все они съехались в родной аул. А съехались они потому, что узнали от кого-то, что их односельчане устраивают той — праздник в честь долгой, девяностопятилетней жизни Каджар-ага. Вот они и сочли святым своим долгом присутствовать на этом торжестве.

В день празднества в новом доме с широкой верандой, выстроенном рядом с покосившейся хижиной Каджар-ага, собралось множество народу.

Гостей встречали Мурад и его молодая жена.

Когда собрались все, распахнулась дверь хижины, и из нее в пестром халате, в косматой папахе вышел Каджар-ага. Он постарел, но держался на ногах еще бодро и прямо.

Приветствуя его, гости шумно закричали, а Берды-Покген и Баллы-Вара бросились к нему навстречу, взяли его под руки и повели на веранду.

Каджар-ага и сам бы мог взойти на веранду. Он еще не нуждался ни в чьей помощи, но он не отстранил от себя ни Берды-Покгена, ни Баллы-Вара, потому что знал, что они взяли его под руки в знак особого уважения.

Он неторопливо поднялся на веранду, посмотрел на всех и сказал:

— Баллы-Вара, Берды-Покген, оказывается, и вы приехали поздравить меня, старика. Спасибо! Рад вас видеть. Мы ведь старые друзья. Сколько вечеров провели вместе возле печки! И вот у вас теперь ордена, погоны… Но я не вижу среди вас ни Меле-Мекира, ни Пяльвана… Они опередили меня…

Голос старика дрогнул, голова его склонилась на грудь. Но вот он поднял голову и сказал бодрым голосом:

— Они с честью ушли от нас. Они отдали жизнь на поле боя ради счастья народа. Я часто вспоминаю о них. Хорошие были ребята. Но я не горевать вас пригласил, а веселиться. Вы пришли ко мне, и я рад вам и вижу теперь, что вы уважаете меня, старика, и благодарю вас за это. Садитесь, ешьте, пейте и веселитесь от всего сердца!

Каджар-ага сел на ковер, вокруг него сели все гости. Принесли вино, дымящийся плов, и началось веселое пиршество.

Весенний ветерок доносил аромат цветов и свежей листвы. Солнце плыло по ясному небу и заливало веранду и окна теплом и ярким светом.

Берды-Покген поправил щегольской шелковый галстук, встал, высоко поднял стакан с вином, сверкавшим красноватым золотом, и сказал:

— Каджар-ага, вот собрались мы здесь… Видишь, сколько нас? Все мы были детьми, и все когда-то бегали вечерами к тебе и слушали твои рассказы. Мы слушали тебя и впервые узнавали из твоих рассказов, что такое жизнь, какой она была в старину и как изменилась на наших глазах. Ты первый научил нас любить добро, презирать трусов и мошенников и крепко стоять за правду. Верно я говорю, друзья?

— Верно, верно! — закричали гости со всех сторон.

А Каджар-ага вскинул брови, вытаращил глаза и сердито замахал руками, как будто Берды-Покген жестоко клеветал на него.