Каена

— Непарное количество, — пожал плечами парень. — Разве может быть другая более разумная причина, чем непарное количество учащихся в группе?

Вопросов больше не было.

Слухи давно уже ему надоели. Но Мастеру, казалось, было всё равно, а значит, и Рэ оставался практически бессильным в этом маленьком сражении. Без поддержки преподавателя, без его настояния он ничего не мог сделать, даже если бы и очень захотел. А всё потому, что сам был бы виноват, и некому заступиться, некому встать на стражу молодого, да шибко глупого ученика Академии.

Но парень в последнее время и не думал о тех, кто его окружал. Не так уж это было и важно — что они говорили и как смотрели, как дышали в его сторону. Важным оставалось единственное — он чувствовал несостыковки вокруг себя. Он сам таковой был; неизвестной на поле глупых чисел. Может быть, если бы говорил правду и только правду, то и ответы пришли бы легче. По крайней мере, их точно стало бы проще получать.

Рэ мотнул головой. Соскочил с подоконника — уже окончательно стемнело, снега всё ещё не было, но его ждали.

Громадина Тони попытался его окликнуть, одёрнуть, даже опустил свою громадную руку на плечо, но он не обратил никакого внимания на него, ускользнул, почувствовав спиной, что было не так.

Их магии учил не только Мастер — но получалось исключительно у него. Рэ был уверен — не предложи мужчина тогда ему занятия, он так ничему бы и не научился. А сейчас — и вовсе погиб бы на очередном испытании.

Сражаться в парах. Тренироваться в парах.

Показывать, что ты умеешь, лично. Без тренировок, без попыток, без шансов исправиться.

Каждый, кто переступает порог Академии, соглашается умереть. Во время обучения или после него, от руки преподавателя или от коварного нападения эльфа. Эльфы… Хоть бы кто кроме Мастера о них говорил!

— И тебе самому не противно? — не удержался Тони, останавливаясь уже в длинном каменном коридоре. Рэ тоже замер — ему показалось, что по всему телу прошёлся разряд, болезненный, словно его ударило молнией. Но громы не прорываются сквозь метель, а метель уже совсем-совсем близко.

— И что должно быть мне противно? — повернувшись, спросил он. — То, что обо мне болтают? Так я ведь знаю, что это неправда, а если остальным неохота в это верить, то их проблемы — не мои. Или, может быть, то, что у меня есть шанс узнать что-то без Миро?

— О тебе болтают ерунду в коридорах, — отметил Тони. — Но по вечерам, когда тебя нет, шепчут совсем другое. Узкие плечи, острые уши. Всё это стоит, однако, на одной линии, понимаешь?

- Понимаю, — кивнул Рэ. — Но ничем не могу помешать злоязычничать. Или, может быть, вырвать мне язык из их глоток?

— Ты-то сможешь?

Рэ не ответил. Только резко повёл плечами и вновь зашагал по коридору. Но Тони не отставал, и его похожие на грохот, на землетрясение шаги приближались и приближались. Подумать только, Громадину Тони волнуют не пустые, бестолковые слухи, основанные на сплошной выдумке. Нет, Громадина Тони желает услышать правду о чём-то другом, о настоящем вопросе.

Ещё несколько месяцев назад, может быть, в голосе Рэ было бы иронии немного меньше. Или вовсе не встречалось. А сейчас он словно тренировался на Тони — отбивать моральные удары. Как учил Мастер — на всех наплевать, пусть хоть умрут, хоть превратятся в прах. Но важно одно — быть цельным. И, наметив цель, провести тонкую, едва заметную линию к ней и идти. Ступать уверенными, быстрыми шагами, а не размениваться на всякую ерунду и…

И. Вот это "и" останавливало Рэ. С каждым днём он всё больше и больше чувствовал себя настоящим.

Тем, от чего бежал.

Мастер напоминал о прошлом. Мастер выдёргивал руками безо всякой осторожности из его сознания воспоминания и терзал их на кусочки, а потом швырял под ногу. Рэ подсовывал ему сталь вместо бумаги — Мастер ни разу не поранил руки. Он подталкивал к нему фальшивые, выдуманные нити, а Мастер, будь он проклят, каждый раз видел больше, чем упоминал.

Но он не был тем, кто сразу побежит выдавать ученика Академии. Плевал на мнение Фирхана, каким бы авторитетным оно ни казалось остальным, отталкивал от себя каждого. Рэ знал, что он слишком близок. Но верил в то, что сомнения будут иными.

Вот только вот она, беда. Сомнения были правильными. Даже Громадина Тони задавался единоправильным вопросом, тем самым, от которого отойти хотелось до ужаса. Он спрашивал — кто таков ученик и его учитель?

— Рэ! — позвал он в последний раз.

— Что?

Громадина Тони всегда его ненавидел. Рэ об этом отлично знал, отрицать — не пытался. Он считал эту ненависть к себе правильной, но не потому, что сам был таким плохим, отнюдь. Он просто принимал любое отношение к себе как данность, будь она приятной или не очень.

Но сейчас во взгляде сокурсника было что-то другое. И Рэ показалось, словно даже он пытается забраться глубже.

На коже — ни следа от шрамов.

Рэ содрогнулся. Что-то было не так в самом Мастере — он никак не мог забыть то странное прикосновение чужой такой тёплой, такой мягкой, без единого дурного следа коже… Он не мог избавиться от ощущения, что его обманывают.