Кафе Хенто

Было три часа пополудни. Винтер перебирал почту. В комнату вошел дворецкий Дагор.

— Чай, сэр.

— Спасибо, не хочется.

— Для меня, сэр.

— Как будет угодно Дагор.

Винтер встал с кресла, поправил воротник домашнего халата и отправился на кухню. Он приготовил чай. Поставил чайник и чашку на поднос, добавил вазочку с печеньем, оценив все взглядом, положил белую розу, завернув ее в салфетку. Бесшумно ступая мягкими домашними туфлями, Винтер поднялся по мраморной лестнице в столовую, где уже сидел дворецкий.

— Чай, Дагор.

— Спасибо, сэр.

— Приятного аппетита.

Винтер вернулся в гостиную, сел в кресло и укрылся пледом. Он долго смотрел на свой фамильный герб над камином, потом открыл книгу с блестящей обложкой ядовито-зеленого цвета. Губы Винтера немного шевелились. Пять минут спустя в гостиную вошла горничная. На ней было строгое черное платье и белый фартук.

— Простите, сэр, я не знала, что вы заняты, но спальня для гостей еще не готова. Граф прибудет через час, — сказала она.

— Хорошо, — ответил Винтер, захлопнув книгу.

Горничная присела в реверансе и удалилась.

Винтер пошел в хозяйственную комнату, вынул из шкафа постельное белье и отнес его в гостевую спальню. Там он застелил кровать, вытер пыль и распахнул окно. Потом спустился в сад, срезал несколько роз и отнес в спальню.

— Граф прибыл, сэр, — сообщил дворецкий.

— Отлично, — сказал Винтер.

— Он у парадного входа, сэр, — уточнил Дагор.

— Ах, да, — скривился Винтер и пошел открывать дверь.

— Добро пожаловать в мой дом, дорогой друг! — приветствовал Винтер.

— Спасибо, я был очень рад получить твое приглашение, — ответил Бенедикт.

— Твоя комната на втором этаже, ужин будет через час, — сказал Винтер.

Когда Бенедикт удалился в свои покои, Винтер вернулся во двор и забрал багаж графа.

— Как они это делают? — думал вслух Винтер, поднимаясь по лестнице с двумя чемоданами.

— Прости мне столь скромный стол, но жареная дичь — единственное, что получилось, — сказал Винтер, подавая блюдо с угольно черной птицей.

— Право, друг мой, извинения ни к чему, я очень люблю дичь, — ответил Бенедикт отрезая кусок.

— Не хочу тебя утомлять с дороги, но положение не терпит, — сказал Винтер.

— Слушаю тебя.

— Я оказался в очень неприятной ситуации после получения наследства моей покойной бабушки по материнской линии, — начал Винтер.

— Прими мои соболезнования, я не знал о ее смерти. Но не могу представить ничего неприятного, связанного с получением наследства, — ответил Бенедикт.

— Спасибо, я тоже с запозданием узнал о ее кончине. Старушка любила путешествовать и умерла на каком-то, богом забытом, острове. Мы мало общались с бабушкой Мирандой, поэтому скорбь моя не глубока. Однако, после того, как мне привезли завещанные ею вещи, и я нашел в них несколько странных книг, горе захлестнуло мою жизнь.

— Ты же знаешь, я окажу тебе любую помощь, какую смогу.

— Знаю. Это необычно, но мне больше некому довериться. Прочтя первую главу одной из полученных в наследство книг, я решил, что это новомодные сказки. После ко мне напросился на аудиенцию странный господин. Он был одет неподобающе приличному человеку и говорил непонятными словами. Я решил, что он иностранец и желает заключить со мной контракт на поставку масла. Однако, в ходе разговора я понял, что он адепт странного культа, думающего что им известно будущее и они могут его менять.

— Сейчас развелось много всяких верований, обычно им нужно немного твоих денег, и они перестают тебя беспокоить, — сказал Бенедикт, отпивая из бокала.

— Боюсь, в данном случае, это не поможет. Я предложил ему приличное пожертвование, но он отказался.

— Я заинтригован, — улыбнулся Бенедикт.

— Он сказал, что кончится время господ и придет время равных людей. Что никто никому не будет принадлежать и любой человек, независимо от рода и финансового состояния, будет обладать равными правами. Каждый будет выбирать свою судьбу и отвечать за свои ошибки перед законом, и закон будет одинаков для всех, — припомнил Винтер.

— Закон и сейчас одинаков для всех, и любой решает как ему жить. Однако насчет богатства и знатности рода он явно перегнул палку, — сказал Бенедикт.

— Нет, друг мой, он говорил обо всех, не только о господах, но и о рабах.

— Я что-то недопонял, ты сказал время равных людей, но рабы — не люди, их привозят с островов.

— Они — люди, Бенедикт, только мало образованные и другой расы. Помнишь, два года назад Эрик привез к нам погостить иностранного принца, так он был вылитый мой садовник и тоже все время торчал в саду.

— Припоминаю, но там было все ясно — иностранный принц, просто очень загорелый, у них там лето круглый год. Несчастные люди, как они это выносят.

— Черт с ним, с принцем, проблема в том, что странный господин предложил мне прочувствовать на себе прекрасное будущее и я, не знаю, о чем думал, согласился, — сказал Винтер.

— Пока не вижу проблему, — откидываясь на спинку, сказал Бенедикт.

— Он заколдовал всех моих слуг, они ходят по дому, почтительно говорят со мной, но не выполняют своих обязанностей. А некоторые, мне кажется, даже издеваются, — пояснил Винтер.