Кафе лунатиков

От крика женщины его голова снова дернулась к экрану. Я смотрела на его лицо, пока он смотрел, как его друг убивает женщину. У него злобно перекосилось лицо, ярость вырвалась изо рта нечленораздельным криком. Он сполз с кровати на колени, закрыв руками лицо.

Эдуард уже стоял. Краем глаза я заметила это его движение и увидела у него в руке как по волшебству появившийся пистолет. Я тоже держала браунинг, и мы смотрели друг на друга поверх коленопреклоненного Ричарда.

А Ричард свернулся почти в позу зародыша, медленно покачиваясь на коленях взад-вперед. С экрана донесся звук разрываемой плоти. Он поднял искаженное шоком лицо, глянул один раз на экран и пополз в мою сторону. Я отступила с дороги, и он прополз мимо. В ванную.

За ним захлопнулась дверь, и раздались звуки рвоты.

Мы с Эдуардом стояли, глядя друг на друга. Все еще с пистолетами в руках.

– Ты достала пистолет так же быстро, как я. Два года назад у тебя еще так не получалось.

– Это были тяжелые два года.

Он улыбнулся:

– Вообще-то вряд ли бы кто-нибудь заметил мое движение в темноте.

– У меня отличное ночное зрение, – ответила я.

– Я это запомню.

– Эдуард, давай на сегодня заключим перемирие. Я дико устала от всего этого.

Он кивнул и заткнул пистолет сзади за пояс.

– Ты его не оттуда доставал, – сказала я.

– Нет, – согласился он, – не оттуда.

Я сунула браунинг в кобуру и постучала в дверь. Конечно, не оборачиваясь до конца. В данный момент я не чувствовала бы себя комфортно, оставив Эдуарда за спиной.

– Ричард, как ты там?

– Плохо, – ответил он голосом более низким и хриплым, чем обычно.

– Мне можно войти?

После долгой паузы донесся ответ:

– Может быть, лучше ты.

Я осторожно толкнула дверь, чтобы его не стукнуть. Он все еще стоял на коленях возле унитаза, опустив голову, и длинные волосы закрывали лицо. В руке он сжимал ком туалетной бумаги, и воздухе стоял острый сладковатый запах рвоты.

Я закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

– Тебе чем-нибудь помочь?

Он помотал головой.

Я отвела его волосы назад, но он отдернулся, будто я его обожгла, и сжался в закутке между ванной и стенкой. На его лице застыл страх.

Я опустилась на пол рядом с ним.

– Пожалуйста, не трогай меня!

– Хорошо, хорошо, не буду. Но в чем дело?

Он не смотрел на меня. Его глаза обегали комнату, нигде не останавливаясь, но меня определенно избегали.

– Ричард, скажи мне.

– Я не верю, что Маркус знает. Он не может знать. Он бы этого не допустил.

– А Райна могла это сделать без его ведома?

Он кивнул:

– Она настоящая сука.

– Я заметила.

– Я должен сказать Маркусу. Он не поверит. Может быть, надо будет показать ему фильм.

Слова были почти нормальные, но голос, которым он из произносил… С придыханием, высокий, напуганный. Если так пойдет дальше, у него будет гипервентиляция.

– Ричард, сделай медленный и глубокий вдох. Все в порядке.

Он покачал головой.

– Нет, неправда. Я думал, ты уже видела нас с худшей стороны. – Он резко, отрывисто засмеялся. – Господи, вот теперь ты ее и увидела.

Я протянула руку – утешить его, погладить, что-то сделать.

– Не трогай меня! – крикнул он. Я отпрянула и оказалась в сидячем положении у дальней стены. Настолько далеко, насколько можно было, не выходя из ванной.

– Что с тобой твориться?

– Я хочу тебя, прямо здесь и сейчас, после этого фильма.

– Он тебя возбудил? – Я постаралась придать этим словам интонацию вопроса.

– Помоги мне, Господь, – шепнул он.

– Выходит, это и значит для тебя секс? Не убийство, но вот перед ним?

– Так бывает, но это небезопасно. В животной форме мы заразны, ты это знаешь.

– Но соблазн есть, – сказала я.

– Да. – Он подполз ко мне, и я почувствовала, как вся сжалась. Он снова сел на колени и поглядел на меня. – Я не просто человек, Анита. Я такой, как я есть. Я не прошу тебя радостно принять другую мою половину, но ты должна на нее посмотреть. Ты должна знать, как у нас с тобой будет или не будет. – Он всмотрелся мне в лицо. – Или ты передумала?

Я не знала, что сказать. Глаза у него уже не были дикими; они стали снова глубокими и темными. И в лице, в глазах был жар, не имеющий ничего общего с ужасом. Он встал на четвереньки, и это движение приблизило его ко мне. Лицо его оказалось в паре дюймов от моего. Он испустил долгий, прерывистый вздох, и волна энергии пробежала у меня по коже мурашками. Эта волна прижала меня к стене, как рука невидимки.

Он приник ко мне, едва не касаясь губами, но двинулся мимо. Щекой я ощутила жар его дыхания.

– Подумай, как это могло бы быть. Любовь в таком вот стиле, когда по твоей коже прокатывается энергия, пока я в тебе.

Я хотела к нему прикоснуться и боялась прикоснуться. Он отодвинулся, чтобы заглянуть мне в лицо, так близко, что мог бы поцеловать.

– Это будет хорошо! – И губы его коснулись моих. Следующие слова он шепнул прямо мне в рот, как по секрету: – И все это вожделение было оттого, что я увидел кровь и смерть и учуял страх.

Он уже стоял прямо, будто кто-то дернул его за ниточки. Быстро, как по волшебству. Даже Альфред в прошлую ночь выглядел бы по сравнению с ним увальнем.