Кафе на вулкане. Культурная жизнь Берлина между двумя войнами

За столиками кафе Рот создал свои первые романы – «Паутина» (1923) и «Отель „Савой“» (1924), но прежде всего он писал статьи, рецензии, газетные подвалы и репортажи. Делал он это не только по финансовым соображениям: несмотря на все свои заявления и позерство, Рот был журналистом по призванию. Поначалу он еще называл свои тексты «великолепными разноцветными мыльными пузырями», однако постепенно становился все более амбициозным, или же стал хорошо осознавать важность своей работы. В письме, отправленном 22 апреля 1926 года коллеге-журналисту Бенно Рейфенбергу, он с гордостью заявлял: «Я не лечебная добавка, не десерт, я главное блюдо. Я не пишу развлекательные материалы; я рисую портрет времени».

За несколько недель до этого «заявления о принципах» Йозеф Рот написал статью, озаглавленную «Вторжение журналистов в будущее». В ней он пытался по-новому оценить журналистику как жанр и возвести ее на уровень искусства. Имеет смысл привести весь абзац:

Настоящая актуальность не ограничивается двадцатью четырьмя часами: она принадлежит эпохе, а не конкретному дню. Такая актуальность – достояние, которое не могло бы умалить достижения автора, никогда не писавшего для ежедневных газет. Я не понимаю, как способность поймать атмосферу настоящего момента может стать помехой в час достижения бессмертия. Я не понимаю, почему знание человеческой природы, проницательность, способность видеть ориентиры, дар очаровывать и другие похожие черты, приписываемые журналистам, должны сочетаться с гениальностью. Настоящий гений страдает этими недостатками; гений не поворачивается к миру спиной, он движется ему навстречу. Он не чужд своей эпохи, а погружен в нее. Он входит в анналы тысячелетия, потому что в совершенстве овладел своей эпохой.

Эти строки в действительности представляли собой совместную рецензию на две только что вышедшие книги – два тома сборника статей авторства Альфреда Польгара и Эгона Эрвина Киша. Как и Рот, оба они перебрались в Берлин: Польгар из Вены, Киш из Праги.

Альфред Польгар переехал в 1925 году, соблазнившись на предложение Berliner Tageblatt. Ему было уже за пятьдесят, он мог похвастаться отличной репутацией в качестве культурного критика и обозревателя и автора газетных подвалов (жанр Feuilleton[10]на немецком обозначает короткий текст на стыке журналистики и литературы, предшественник привычной нам литературной колонки). Польгар заслужил два прозвища: Маркиз прозы и Мастер миниатюры. И справедливо. Напомаженные волосы и усы, достигающие ноздрей римского носа, придавали ему аристократический вид. Его тексты представляли собой миниатюры, написанные легкой и элегантной прозой, хотя и с едким, хлестким подтекстом. Франц Кафка говорил о нем, что «внутри шелковой перчатки спрятано железное и непоколебимое содержимое». Вскоре после переезда Польгара в Берлин Роберт Музиль взял у него интервью для Literarische Welt, которое привело Музиля в состояние на грани между восторженностью и растерянностью: сначала он поддался «обаятельному злодейству» Польгара, однако затем должен был признать, что проще было «поймать угря голыми руками, чем пытаться поддерживать с ним серьезную беседу».

Польгар, как немногие, воплощал собой типаж литератора из венских кафе. Он был вольнодумцем и бонвиваном со здоровой долей цинизма. Ему нравилось разбавлять непристойностями остроумную и ироничную беседу и удивлять парадоксами. В Берлине он принимал обличье цивилизованного австрийца, свысока смотрящего на пруссаков-варваров. Журналист Ганс Саль писал, что любимым выражением Польгара в кружках «Романского кафе» было: «Народ, способный…». Стоило ему начать фразу с этой конструкции, как собеседник уже знал, что закончится она уколом вроде: «Народ, способный поливать жареное мясо чем-то, что они называют соусом и что представляет собой кашеобразную мешанину, которую в Вене запретили бы законодательно, не заслуживает даже минимального уважения к своей гастрономии».