Каган русов

Маркграф Геро посмотрел на верного помощника с удивлением. Нет слов, Арнульф человек со странностями, но грабить собственный дом, это уже слишком.

- Зачем?

- Чтобы убить любовника своей жены.

Маркграф вздохнул. Арнульф был человеком желчным и ревнивым. Справедливости ради следует сказать, что благородная Гертруда, доводившаяся, к слову, покойному сеньору Зигфриду дальней родственницей, частенько давала к этому повод. Слишком уж велика была разница в возрасте между пятидесятилетним центенарием и двадцатилетней капризной красавицей. Сеньор Арнульф души не чаял в своей супруге, но, увы, как это часто бывает, не пользовался взаимностью. Так что появление рогов на темени мажордома нисколько бы не удивило маркграфа Геро. Более того, он сам бы их наставил, ибо питал к Гертруде некоторую слабость, но боялся потерять надежного союзника в самый ответственный момент. Впрочем, время для любовных утех у маркграфа еще будет.

- Это заговор, сеньор Геро, - хриплым голосом продолжал Арнульф. – Они встречались у меня в доме.

- Кто они?

- Граф Танкмар и княжич Рогволд, - пояснил центенарий. – К сожалению, я не знаю о чем они говорили.

В связях Танкмара со славянами у маркграфа Геро сомнений и раньше не было, но одно дело догадываться, а другое – знать наверняка.

- Ты говорил об этом монсеньору Гильдеберту? – спросил маркграф.

- Да, благородный Геро. Но он сказал, что это уже неважно и что судьба Танкмара решена.

Я посоветовал ему присмотреть за сеньорой Матильдой.

- Почему? – удивился маркграф.

- Она тоже бывала в моем доме. И, думаю, приходила она туда неспроста. Мне кажется эта стерва подослана к любвеобильному старцу и вполне способна выведать все наши тайны.

- Скверно, - нахмурился Геро. – Но Матильда птица высокого полета. Она дочь покойного герцога Конрада, едва ли не последнего Каролинга в землях Восточной Франкии.

- Монсеньор Гильдеберт сказал, что позаботится о ней и что связь с язычниками для нее даром не пройдет.

- У монсеньора большой опыт общения с ведьмами, - криво усмехнулся Геро.

- Я должен убить этого человека, - почти выкрикнул Арнульф.

- Кого именно?

- Боярина Юрия!

- У тебя будет такая возможность, благородный Арнульф, - спокойно сказал маркграф. – Сегодня вечером.

- Значит, все уже решено? – лицо мажордома впервые за время разговора просветлело. – Но ведь их довольно много?

- В данном случае я вполне согласен со словами аббата Адальберта – чем больше, тем лучше, - твердо сказал Геро.

Для мажордома Арнульфа последние часы перед пиром прошли словно в угаре. К столу ждали более пятидесяти гостей, а славянские князья славились чревоугодием. Маркграф Геро, со свойственным ему чувством юмора, приказал не жалеть вина и яств для этого последнего в жизни многих пира. И Арнульф не ударил в грязь лицом. Такого количества блюд и вин никогда прежде не выставлялось на стол в замке скуповатого графа Зигфрида. Были и другие незаметные глазу приготовления, в которых мажордом Арнульф не участвовал, но о которых, разумеется, знал во всех подробностях. В замок тайно стянули более пятисот мечников и спрятали их частью в подвале, а частью в закоулках огромного замка. Маркграф Геро лично размещал людей так, чтобы они не помешали друг другу, когда пробьет их час. Некоторое беспокойство у мажордома Арнульфа вызывали дружинники славянских князей, но их, по приказу Геро, разместили вне стен замка, в ратуше, и окружили тройным кольцом, дабы избежать неприятностей. Подобные предосторожности могли насторожить князей и бояр, прибывших для совета, а потому легионерам было приказано не высовывать до поры носа из ближайших к ратуше домов.