Кайкки лоппи

— Действительно, чего это я? — сказал Джон. — Еще десять лет назад в Финляндии меня, третьего механика, сняли с парохода по прибытию в Уусикаупунки для выяснения личности. Завезли в их ментовку, заставили полностью раздеться, забрали одежду и оставили одного. Вокруг народ какой-то деловито ходит, делает вид, что не обращает внимания на мой белоснежный зад. Потом возвращается тот, что меня забирал и говорит: «Свободен». Тут во мне все дерьмо мигом вскипело, я молча развернулся и пошел на выход. Одежду-то эти козлы мне не вернули! В марте здесь иногда и в шубе не жарко. Иду, лужи перепрыгиваю, чтоб об лед не порезаться голой пяткой. По дороге машины вилять начинают — шоферы голову выворачивают полюбоваться. Догоняют меня мои финские полицейские друзья, орут из открытого окна своего автомобиля, аж слюна летит по ветру и замерзает. Я им отвечаю, как в фильме у Рогожкина. Помнишь «Кукушку»? «Пшел ты», — говорю. Они беснуются, я иду, холода уже не чувствую, гражданские машины сигналят, приветствуют, наверно. Финны переговариваются по рации и как-то немного тушуются. Наши бы уже забили до смерти, а эти чего-то миндальничают. Подъезжает фургон, открывают дверь, показывают мою одежду, и манят внутрь чашкой горячего, аж пар над ней, кофе. Вообще-то замерзать в хлам я не очень собирался, залез внутрь, вытер пятки какой-то влажной салфеткой, оделся, неспеша и тщательно. Попил их дрянного кофе, но озноб бьет, как с крутого похмелья. Тот дядька, что помогал мне одеваться, заулыбался, как школьник, увидевший «любимого» учителя под Белазом, и куда-то в самое нутро машины своей залезает. Достает бутылку водки, причем нашей. Конфисковал где-то, не иначе, зажать пытался, но теперь одумался. Ловко вскрывает пробку, наливает мне в кружку из-под кофе и говорит: «Пшел ты!» Тоже, наверно, Рогожкина, Бычкова и Хапасало уважает! Выдул я залпом, а он мне сразу еще наливает. Ни закуси, ни занюха нету. «Русские после первой не закусывают», — сказал герой Бондарчука. Хотя, какой же я русский? Короче, водка кончилась, зато появился пароход. Выхожу, народ ко мне подбегает, принюхивается, особо принюхивается дед по фамилии Негрубиянов. Фургон разворачивается и собирается уезжать. Финн на прощание высовывается из окна, и мы одновременно кричим друг другу: «Пшел ты!» Потом машем кулаками и расходимся. Он ловить финских и не очень преступников, я — писать объяснительную. Народ мне завидовал! Знали бы, болезные, через что мне пришлось пройти!

— Во, дела! — сказал Юра. — Какие страдания, какой сюжет! Так я побежал за пивом!

10

Совсем скоро экипаж узнал, что в независимом Таиланде, не прекращаясь, идет какая-то война. Всем даже временами казалось, что она не совсем гражданская.

Дело в том, что стали на судно грузить в большом количестве рефрижераторные контейнера. По максимуму, штук этак шестьдесят. Каждый рефконтейнер подключают к судовой сети — поехали! 4 киловатта на всякий агрегат, генераторы работали на пределе. Три — четыре ящика всегда ставили отдельно.

Температура внутри контейнеров под минус тридцать. Во всяком случае, должна была быть. Старпом при каждой погрузке был обязан это дело проконтролировать. Иначе — беда, приходилось деду и старпому по приказу мастера лезть и устранять неисправность. Все это бесплатно, в свободное от работы время, то есть — ночью.

По идее ремонтами такой хитрой холодопроизводящей техники должен заниматься специально обученный человек. В Советском Союзе этим делам учили пять лет в институте. Но капитан, как правило, человек убогий, далекий от способности логично мыслить, а кампания по своей сволочной сущности пытается экономить на всем, поэтому поступает приказ — и дед со старпомом лезут в трюм, либо на крышку трюма к злополучному неморозящему контейнеру и начинают ремонт. Стармех проверяет предохранители, нажимает на все кнопки на блоке управления, в надежде, что агрегат заработает, а старпом светит фонариком. Иногда еще привлекается боцман для пущей важности. Толку от этого ремонта, как правило, никакого. Но надо делать — Приказ!

Поэтому Макута всегда сам обходил и браковал на берегу холодильные ящики, чтоб не случилось в рейсе неприятности. Но однажды облажался.

Звонит он в каюту стармеху и предлагает встретиться. Джон сразу понял — контейнер разморозился. Да и погода как раз подходящая: обрывки облаков пытаются закрыть собой полную луну, но безуспешно. Дождь прошел, ветерок дул крепкий, но не очень — шапку с головы не сбивал. Вообще-то, не шапку — каску, точнее — каски. Старпом и боцман уже ждали, отсвечивая безопасными головными уборами. Дед одевать такую дуру себе на голову не стал, не барское это дело.

— Что, Макута, алес капут рефконтейнеру? — спросил Джон в качестве приветствия.

— Недосмотрел, виноват, — понурил голову тот, даже не пытаясь по филиппинскому обычаю отпираться.