Кайкки лоппи

Ромуальд занимался в маленьком спортзале, через день топил баню, читал книги и смотрел по телевизору сводки: скольких сегодня поубивали, скольких сегодня повзрывали. Иногда ходил на местные танцы, чтобы познакомиться и провести вечер с какой-нибудь дамой из местного высшего общества. Очень сильно не рисовался, чтобы не нарваться на конфликт, но девушки его вниманием не обделяли. Словом, это был настоящий курорт, вечером они с Мусей смотрели на осенние яркие звезды и говорили друг другу: «Жизнь прекрасна».

12

В одно из прекрасных утр он проснулся от ощущения чужого взгляда. Кошка, встав на задние лапы и положив передние на одеяло, внимательно смотрела ему в лицо. Взгляд ее был очень цепким, словно она пыталась запомнить Ромуальда навеки.

– Ну что, Муслим? – спросил он. – Кушать, что ли хочешь?

– Мурр, – сказала кошка и неторопливо ушла по своим делам.

– И тебе доброе утро, – сказал Ромуальд и потянулся.

Это был последний день, когда он наслаждался покоем и спокойствием. После контрольного звонка «адмиралам» выяснилось, что не далее, как сегодня нужно собираться на пароход «Ринго Стар», если он вообще желает попасть на работу, да еще и старпомом. Уже в обеденное время они сидели с Мусей в автобусе, направляясь на бывшую улицу Желябова. Там весь озабоченный и занятой Вова Морозов принял с рук на руки клетку с кошкой, ключ от дачи и банку с солеными груздями. Их как-то прислала из дома Ромуальду мама, но в одиночку съесть такой деликатес у него рука не поднялась, хоть рот открывался неоднократно и исходил слюной.

– Вот это спасибо, дружище! – восхитился гурман Морозов. – Когда возвращаться обратно думаешь?

– Страшно сказать, через девять с половиной месяцев, как раз на праздник.

– Какой? – с загадочной ухмылкой спросил Вова.

– На свой двадцативосьмилетний юбилей, – ответил Ромуальд.

– А, – слегка разочарованно протянул Морозов. – Великий косарь от армии выходит из подполья. Я-то думал, что-нибудь интересное. За это время уже и родить можно.

– Нет, нет, Владимир, о чем вы говорите! – улыбнулся Ромуальд, наконец, осознав намек приятеля.

– И долго ты еще таким беспризорным мыкаться будешь?

– А что – так охота на моей свадьбе в экзотическом танце потрястись?

– Да, знаешь, Ромуальд, пора бы уже, – серьезно сказал Морозов. – Жизнь может и мимо пройти, если ее всегда откладывать на потом. Счастье, брат, это только тогда, когда есть его с кем-нибудь разделить. Понял, шченок?

– Спасибо, Вова, – ответил Ромуальд и крепко пожал руку своему бывшему тренеру, своему нынешнему другу.

На судне было очень грустно, как то всегда случается при виде возбужденно-радостного отъезжающего домой сменщика. Лишь только отход с холодильных терминалов Питерского порта как-то поднял настроение. Греки планировали гонять «Ринго Стар» в Южную и Северную Америку и обратно. Лучше и не придумать. Раз в полтора-два месяца оказаться в родном городе – это была мечта многих мореплавателей.

С США они везли куриные окорочка для «Союзконтраката», с Колумбии – бананы и некоторые другие фрукты, что не боялись находиться совместно в одном трюме долгий месяц. Погрузки были долгие, выгрузки – еще дольше. Независимо от времени года Ромуальд начинал загорать в свободное от вахты время, едва только они проходили Азорские острова. В этом же месте и заканчивал.

Капитан-грек, это дело изначально очень недолюбливал, но Ромуальд, вполне свободно общаясь на английском, показал климатическую карту своей Родины, тревожно заметив, что этот пароход – единственное место, где можно восполнить недостаток ультрафиолета, о чем будущие дети Ромуальда не раз поблагодарят капитана. Грек растрогался и больше не косил лиловым глазом, когда старпом располагался в шезлонге с книжкой в одной руке и бокалом кампари в другой.

Работа Ромуальда тоже не шибко досаждала: рулить на вахте и мартышка сможет, если ее к этому приучить. Погрузка – выгрузка, расчет остойчивости – все заложено в компьютер. Подсчитать все необходимое для удачного и относительно безопасного рейса – дело привычки и способности аналитически мыслить. С грузополучателями, конечно, не все было просто, но и их удалось пронять: биться с ним и меряться «шворцами» (был такой лихой термин в одной фильме Мела Брукса) – себе дороже.

В Питере на выгрузку бледных американских окорочков собирался весь управленческий свет «Союзконтракта». Огромные стриженные под ноль личности в кожаных куртках и с цепями на бычьих шеях мрачно наблюдали сквозь тонированные стекла своих больших джипов, как доходяги-грузчики тягают брикеты с останками заморских птиц. При малейшем подозрении воровства кто-то молниеносно вылетал из машины и дубинкой вколачивал уличенному работяге, что красть – не хорошо. Поговаривали, что работничков себе на выгрузку «союзконтрактовцы» набирали прямо с питерских улиц: кто согласен поработать за две-три куриные ноги в смену – тех и зачисляли в штат.