Каюсь. Том первый

Эти мысли веселят, точнее сам факт, что я умудрился вспомнить Гоголя, будучи слегка навеселе. Чайка тем временем медленно приближается ко мне, взгляд ее по-прежнему затуманен алкоголем, но двигается уверенно, опускается на пол у моих ног, и доверчиво, как ребенок кладет голову на мое колено. Меня окутывает привычный резкий аромат моего шампуня, исходящий от ее волос. И это вызывает какое-то непонятное удовлетворение. Несколько минут мы сидели так, не двигаясь и ничего не говоря. Потом Чайка тяжело вздохнула и начала поглаживать мое бедро без какого-либо сексуального подтекста, просто вырисовывая непонятные узоры наманикюренными пальчиками, а меня все равно шарахнуло, будто в двести двадцать вольт. Кровь забурлила в венах и понеслась с бешеной скоростью, вызывая жар в теле, только на ментальном уровне я не хотел Чайку. Ее обжимания с тем сосунком стояли перед глазами, живо рисуя разные сценарии продолжения, и было противно. А когда она начала целовать мою руку, скользя горячими, дрожащими губами, во мне проснулось раздражение от этого киношного в своем драматизме жеста. Я собирался уже высказаться на этот счет, но тут мой взгляд зацепился за надпись на ее лопатке и глаза поползли на лоб от изумления и недоверия. Схватил Чайку за плечи и резко развернул спиной к себе, после чего сдвинул полотенце, чтобы получше разглядеть художества на теле.

- Это, мать твою, что такое?-вкрадчиво поинтересовался, пробегая озверевшим взглядом по строчкам из того же стихотворения, что и на брелоке.

Чайка замерла, как мышь перед удавом.

-Ничего. Просто татушка. –попыталась невозмутимо ответить она, но дрожащий голос выдавал ее страх с головой.

-Просто татушка?!- процедил, ели сдерживаясь, еще сильнее впиваясь пальцами в ее плечи. Она дернулась, вырываясь, но я держал ее крепко, продолжая сверлить спину глазами.

- Да что такого-то?-взвилась она, обернувшись.

-Что такого?!- повторил, задохнувшись негодованием. Ее, набирающий с каждым разом обороты, кретинизм вызывал у меня нервный тик. Втянув с шумом воздух, резко отпустил ее плечи, отчего она, будучи еще не совсем трезвой, начала валиться на бок и в попытках удержать равновесие, выпустила полотенце из рук. Оно белым облаком приземлилось у ее ног, но девчонка даже не подумала прикрыть наготу. С видом богини, берущей мужчин в рабство одним лишь мановением руки, эта девчонка поднялась, яростно сверкая глазами и возвышаясь надо мной, приняла «соблазнительную» позу. Комичность Чайкиных попыток выглядеть сексуально и выигрышно, не оставила меня равнодушным, вызывая приступ неуместного веселья, который как-то незаметно погасил злость, усталость и разочарование. Поднял голову, и медленно окинул бесстыдное создание пресыщенным взглядом, зная, как ее это взбесит и заденет.

-Воображаешь, что подобными штучками произведешь на меня какое-то впечатление? –лениво поинтересовался, стойко делая вид, что не заинтересован.

Чайка залилась румянцем, глаза засверкали еще ярче, губы поджались .

-Воображаю!- дерзко заявила она, ехидно улыбнувшись и переступив через полотенце, подошла вплотную ко мне. Тем самым на корню обрубила любые попытки к возражению. Невозможно оставаться невозмутимым, когда столь бесцеремонно предлагают такое тело. Вот только мне сейчас его мало. Ничтожно мало. Как не странно самому себе признаваться, мне нужны были более гарантийные, «возвышенные» вещи; ее верность, преданность, уверенность, что только я и никто больше.

Эти меланхоличные мыслишки взбесили, чему я был крайне рад. Еще не хватало расстелиться ковром от одного вида царственной наготы какой-то девки. Поэтому резко поднялся, и бесцеремонно отодвинув с дороги опешившую Чайку, подошел к столу, на котором стояла бутылка.

Наполнив бокал вином, сделал жадный глоток и снисходительно попросил;

-Прикройся, пожалуйста! Я не впечатлен.

-Да неужели?!- фыркнула Яна, при этом смертельно побледнев от моего уничижительного тона, но вместо того, чтобы броситься со слезами в другую комнату, как я предполагал, она очень даже грациозно для своего состояния подошла ко мне, и забрав бокал, сделала пару глотков. Я же поражался до чего у нее не поддающаяся логики гордость и больное самолюбие, толкающее ее на безумные выходки в попытке оставить последнее слово за собой.

- Что же ты тогда занервничал?- усмехнулась она, поглядывая на меня с превосходством женщины, знающей, что мужик у нее на крючке.

-Волнуюсь, как бы ты не простудилась, -язвительно парирую, но настроения на привычные пикировки и цапанье не было, поэтому я холодно произнес, возвращаясь к причинам происходящего здесь;

- Есть вообще предел твоей дурости?

-А ты еще не понял?! - слегка улыбнувшись, легкомысленно пожала она плечами и тут же дерзко резюмировала, - Нет для меня никаких пределов!

-Кончай спектакль. Я понимаю, что ты чувствуешь себя уверенней, играя роль сексуальной сирены, нежели краснеющей инженю, но я тебя вижу насквозь! –сообщил абсолютно ровным голосом, забирая у нее бокал с вином, но невольно взглянул на ее грудь с напряженными сосками и раздражение начало зашкаливать.