Каюсь. Том Второй

мать! Какого она вообще здесь делает? У меня началась паника, но я тут же постаралась взять себя в руки. Нельзя показывать свои эмоции Гельмс, ни в коем случае нельзя. Тяжело сглотнув, с невозмутимым выражением лица положила кошелек на место, и не оборачиваясь, бросила напоследок: -Передай хозяйке кошелька, чтобы взяла деньги у Пластинина,я ему потом отдам. -А что, он своим шлюхам даже такси не оплачивает?- насмешливо отправила она меня в нокаут. Я застыла, сжала до боли ручку двери. Меня затрясло от ужаса. Значит, эта сука в курсе. -Не твое дело!- процедила я, пытаясь трясущимися руками открыть дверь и поскорее уйти. -Ты так считаешь? - уточнила она, подходя ко мне вплотную, накрывая мои руки, отчего меня будто парализовало. - Ему ты также скажешь, когда он узнает? Мне не нужно было уточнять, кого она имеет в виду. Гельмс, как никому были известны тайны моего сердца: мои страхи, мои мечты, мои чувства к Гладышеву. И она знала, куда нужно бить, чтобы я потеряла равновесие. -Узнает что? Россказни озлобленной подружки? - вскинула я бровь, обернувшись, встречаясь с Гельмс взглядами. На мгновение мы замерли, вглядываясь друг в друга - это был странный момент, но он быстро улетучился. Тишину нарушил смех Гельмс. - А ты не меняешься, Янка, все также продолжаешь отводить себе роль жертвы во всех драматических постановках своей жизни, - смеясь, покачала она головой, а потом резко замолчала и поддавшись вперед, процедила язвительно,- Вот только ты не жертва, Токарева! Ты - завистливая, самовлюбленная, озлобленная сучка, которая сама не знает, чего хочет от жизни. -Что? - воскликнула я, задохнувшись от шока.- И это будешь говорить мне ТЫ? -Ах, да, я же поверхностная, мелочная гадина, отхватившая себе бесплатный билетик, в то время, как бедная Яночка бьется за счастье изо всех сил, - сыронизировала она, а потом ударила в самую душу. -Вот только эта мелочная гадина не завидовала своей подруге, когда она отхватила этот самый бесплатный билетик, поступив в университет, не врала нагло своей матери, обвиняя в собственных проблемах всех вокруг, не прикрывала любовью корысть и тщеславие, и не наставляла рога мужчине, который ни раз вытаскивал ее из дерьма. Каждое ее слово, словно соль разъедала мои свежие раны, вызывая у меня дикую боль. Хотелось закрыть уши, отгородиться, убежать, ибо мне нечем было крыть. Все, что Гельмс говорила было истинной правдой. Горькой, омерзительной правдой, которую я с успехом подтвердила этой ночью. -Что, Яночка, ты проглотила свой острый язычок? - насмехалась Лера. -Заткнись!- процедила я, оттолкнув ее к стене. -Я-то заткнусь, но поверь мне, девочка моя, скоро от тебя останутся одни перья. - пообещала она со