Кайвалья

Тропа закончилась, врезавшись в асфальтовую дорогу наверху. Переводя дух, он обернулся и стал осматривать прекрасную долину. С тибетского название деревни переводилось как «Доброе место». Это сообщила вчера Волчица, когда они шли договариваться о жилье. Вдалеке, слева от него, долину ласково обнимали зеленые холмы, увенчанные деревцами, похожими на танцующих лесных человечков. Он посмотрел вправо: асфальтовая дорога терялась где-то на полпути к многослойным далям Гималайских гор. Их подступы были окрашены в смешанные оттенки от ярко-зеленого до охристо-желтого.

Если смотреть прямо, за тропку, по которой он взбирался наверх, то там вдали за долиной в голубовато-серой дымке тонули низкие и темные очертания холмов. Вокруг царило ощущение одновременного присутствия всех четырех времен года.

«Ише, наверное, понравилось бы здесь», – эта мысль удивила его. Он стал вспоминать странную первую встречу с ней, когда ему показалось, что они давно знакомы.

Город с огромным и странным Треугольником, в котором он встретил ее, был сейчас далеко, но воспоминания, похожие на сладкую, вываренную молочную карамель, волновали ум.

Мысленно он обращался к ней:

«Где ты сейчас, Иша? Я бы хотел сказать тебе, что отныне ты моя, а я твой. Я сбежал от тебя, словно последний дурак, мнящий себя героем. Я очень слаб и не мог иначе. Неужели ты пришла в мою жизнь, чтобы прогнать этот морок идиотских видений, открыть окно и, впустив свежий воздух, развеять марево воспоминаний?»

Думая так, он шел по дороге, уходя от кедровых деревьев, разрозненно разбросанных по обочине. Справа возвышался еще более высокий холм, и он искал место, где можно было бы без лишних усилий забраться наверх. Но вместо этого он увидел, что прямо посередине на почти отвесной поверхности, усыпанной светло-бурыми травяными кустиками, торчащими из полусухих комков земли, возвышался небольшой выступ, словно пьедестал. Ясон начал карабкаться к нему, и это было на удивление легко. Взобравшись, он сел и огляделся.

Над головой бесшумно парил ястреб. В небесный купол были вклеены золотистые облака, похожие на диковинные украшения. Солнце слепило его глаза, завороженные этой простой и чистой красотой, заставляя щуриться. Ясон поднял голову и посмотрел прямо в сияющее солнце: ему показалось, что в этот миг оплавленные по краям облака грациозно сдвинулись и ястреб начал чертить магический круг, снижаясь все ниже, и ниже, и ниже…

Вечером он записал в свою тетрадь:

«А потом вспышка, темнота и… Я снова стою в комнате, и рядом есть кто-то еще. Я чувствую это. С большим трудом я повернул голову и увидел постель. На ней сидел, скрестив ноги, обритый юноша и читал книгу. Снова вспышка, темнота и…»

Из глаз Ясона неожиданно потекли слезы. Это были слезы восторга, слезы человека, который где-то в глубине сердца понял, что скоро найдет ответы на свои мучительные вопросы. Он еще не понимал этого до конца, но сердце знало, и слезы текли, капая в теплую землю, а перед глазами долго стояло три черных точки, подаренных сияющим солнцем, словно многозначительное многоточие без слов. Спустившись, он прошел еще дальше по дороге и, найдя тропинку, сползающую со склона под углом, стал аккуратно спускаться вниз. Внизу, спиной к нему, стояла Волчица. Она повернулась к Ясону и улыбнулась.

– Привет, не ожидала тебя здесь увидеть. Я иду в жилище святого йога. Пойдешь со мной? – он кивнул.

Пока они шли друг за другом по узкой тропке, Волчица объясняла:

– Этот йог был великим святым. Говорят, он молился за благо всего мира и никогда не выходил из жилища, которое построил ему восторженный последователь. До этого он просто на улице сидел, даже в снег и дождь, – слушая ее, Ясон вдруг почувствовал, что у него темнеет в глазах. Он уже видел небольшую деревянную постройку, прилепленную к холму, но отчетливо понял, что идти туда совсем не хочется.

– Послушай, Вэл, ты прости, но я не пойду, – сказал Ясон.

Она оглянулась на него, и ему показалось, что какая-то тень пробежала по ее красивому лицу, но вслух она сказала:

– Окей, давай тогда вот здесь присядем, – и она указала на небольшую вытоптанную площадку рядом с тропинкой, где лежало небольшое поваленное дерево.

Они сидели какое-то время молча, пока Волчица первая не прервала молчание:

– Ты особенный, Ясон.

– Не смеши, я не особенный, – с улыбкой ответил Ясон.

– И влюбленный. Да не смотри ты так, не в меня. Еще знаю, что эти видения снова беспокоят тебя, – она пристально посмотрела на Ясона и отвела взгляд, глядя теперь куда-то вдаль на покрытые дымкой холмы.