Кайзер Вильгельм и его время. Последний германский император – символ поражения в Первой мировой войне

Перемены в промышленности повлекли за собой трансформацию общества, главным признаком которой стал неуклонный рост стандартов жизни и досуга, широкое распространение грамотности, отчасти из-за потребности промышленности в более образованных рабочих, отчасти из-за желания самих рабочих подняться по карьерной лестнице. Распространению грамотности способствовало использование техники в сфере интеллектуальных коммуникаций. Можно сказать, что происходил глубинный сдвиг в человеческом сознании, выразившийся в переходе от статичного, по большей части привычного общества, к другому, в котором перемены, как правило именуемые «прогресс», принимаются как норма жизни. Изменилось понимание людьми понятия возможного, стимулируемое осознанием существования альтернативных обществ во времени или пространстве, а значит, сопровождаемое переоценкой общепринятых ценностей. Изменились идеи относительно целей, которые должны достигаться совместными действиями в общественной жизни, иными словами, в политике. Но благодаря совершенствованию связи расширение интересов и осознание возможностей шли параллельно с ростом возможностей управления из единого центра, а значит, того, что может быть достигнуто общими действиями. Людям хотелось сделать многое, и с ростом возможностей увеличилось количество того, что может исполнить каждый человек. Жизнь стала интенсивнее. Прежде всего, прогресс заключался в постоянном расширении сфер, в которых проблемы доводились до уровня сознания, где их можно было проанализировать, – важный первый шаг к их решению.

Все эти перемены создали то, что удобно, хотя и неправильно, называть современным разумом. Выдающейся внутренней и международной проблемой столетия является адаптация социальной структуры, чтобы вместить этот разум. Неудивительно, что процессу мешали разного рода неправильные представления и недоразумения. Одно из самых значимых и широко распространенных в Германии недоразумений касалось отношений между либеральной демократией с ответственным парламентским правительством и индустриализацией. В западных европейских государствах, ставших пионерами процесса промышленных инноваций, политическая адаптация к процессу приняла форму либеральной демократии, и потому считалось само собой разумеющимся, что именно она, а не форма, присущая конкретному времени и региону, является неизбежностью. Парламентская страна всегда имеет либеральную парламентскую конституцию. Противоположное тоже принималось. Социальных последствий индустриализации можно избежать, если предотвратить появление либеральной демократии. Узкий закрытый круг элиты тогда сможет пользоваться благами цивилизации, не утрачивая своих социальных привилегий. Но только это извращение правды. Длительный опыт показал, что существуют другие политические формы, вполне совместимые с «современным разумом», и единственное, что никак с ним не совмещается, – это строжайшее сохранение привилегий элитой, положение которой зиждется на рождении и традициях. Немецкая элита, будь она прозорлива, могла бы преуспеть, подчинившись неизбежному, пожертвовав рядом своих привилегий, в надежде сохранить остальные, и попытавшись создать новый политический порядок, в котором она могла бы сохранить максимум влияния. Упрямое сопротивление этих людей либеральной демократии исключило такую политику и обрекло их на итоговое поражение.