Как белки в колесе

Я совсем позабыл про этого наглеца. А он, получив какие-то знания на факультете огненной магии, решил, что невероятно крут. Ума хватило магию не применять, но помахаться на кулаках он мог и без своих огненных сил. Дружки-подпевалы умело отсекли Фалулея и Кирилла, а сам Коленька попёр на меня с надуманными претензиями.

Толком я и не понял про что именно. Серьёзно не понял. Это было вроде того, что «ты Анохинский род захудалый, да у нас на юге на тебя плюют». И что? Меня эти детские (порой и взрослые) забавы, чей род круче, никогда не трогали. Соловьёв же отчего-то с первого дня видел во мне слабого соперника. Я ведь и ростом был меньше всех. К середине зимы чуть вытянулся. Даже новые брюки пришлось получать на складе, но физически уступал Соловьёву по всем параметрам.

В общем, достал он меня своими тупыми подколками. Пока Николя «жевал» старую тему о худом роде, я подскочил и по-простому вмазал ему кулаком в челюсть. Общей массой я был меньше соперника. Силу удара магией не дополнял, так что у моего противника только голова мотнулась, но на ногах он устоял. Зато сразу озверел и кинулся на меня с невиданной прытью. Его дружки получили негласный сигнал и связали дракой Кирилла и Фалулея.

Бодаться честно с этим представителем золотой молодёжи я не собирался. Кинул магию скольжения под ноги Соловьёву, затем чуть воздушной добавил, чтобы свалить противника, а сам прыгнул сверху, переворачивая и фиксируя напоследок тело болевым приёмом.

Надо сказать, школьная охрана среагировала и подоспела быстро. Не знаю, кто нас заложил, но успели сообщить. Охранники первым делом проверили применение магии. Насчёт себя я не опасался. Всё, что использовал, не было знакомо в этом мире. Ожидаемо, амулет ничего не показал. Коленька, конечно, вопил, что я использовал силу, но никаких доказательств не имел. Охранники застали тот момент, когда я держал его мордой вниз без всякой магии. Соловьёв ничего не успел мне противопоставить. Зато его дружки Черкасов и Роговиков применили нечто огненное против Фалулуя и Кирилла. За что и отправились на три дня в карцер.

Как квохтала над Фалулеем Журавлёва вечером, словами не передать. Там-то и был всего один ожёг на руке. На Сабурову тоже любо-дорого было посмотреть. Раньше она по школе ходила задрав нос, не реагируя на комплименты парней, поскольку понимала, что отец таких ухажёров не одобрит. Получив же разрешение от батюшки, явно увлеклась красавчиком Высоцким. И переживала за него очень искренне, грозилась папеньке пожаловаться на обидчиков и так далее. Еле её успокоили, заверив, что драки между особями мужского пола закономерный процесс. А то как ещё определять свою самцовость? Девушки скептически посмотрели на меня и комментировать это заявление не стали, хотя тоже удивлялись тому, что я смог свалить Соловьёва.

Позже Фалулей привычно пожаловался, как надоели ему все эти «детские игры» и школа. Из хорошего он посчитал только то, что занятия по рунам нам поставили сразу после зимних каникул. Тех каникул была всего неделя. Иногородние студенты никуда не уезжали. Смысла не было. Два-три дня на поезде в одну сторону, столько же в другую, и считай, неделя прошла.

Сабурову домой забрали, но нам и Татьяны на каникулах хватило. То бишь её было даже слишком много. Она совала свой нос везде и всюду, отвлекая от дел. С восторгом приняла мою звуковую поделку. Замучила вопросами, будем ли мы это дело внедрять. Честно скажу, и мысли не было изобретать дисковые плееры или музыкальные приставки. Только кто устоит под напором Журавёвой? Я пытался. Фалулей сразу махнул на это дело рукой.

Правда, он сообразил, как отвлечь девушку на некоторое время, предложив записать несколько песен в её исполнении. Татьяна умчалась куда-то на репетиции. Причём её ничуть не волновал тот факт, что музыкантов в школе не было. Похоже, решила действовать по принципу: не можешь — научим, не хочешь — заставим.

Уже через день Журавлёва предоставила нам двух зашуганных старшекурсников. Оба парня играли на гитаре и могли неплохо аккомпанировать Татьяне. Голос у девушки оказался шикарным. Даже не подозревал о таких талантах Журавлёвой. Если я не путаю, это было меццо-сопрано. Глубокий насыщенный звук, классический для русских певиц прошлого века моего мира. Очень похоже на то, как пела Зыкина. Фалулей заслушался. Да и я сразу согласился, что такие певческие таланты нужно продвигать.

— Похоже, у нас первыми будут диски и музыкальные амулеты, — усмехался Фалулей.

— Тоже неплохо, — заметил я.

— Давайте и Евдокии предложим спеть, — встрял Кирилл.

— А потом её папеньке подарочек подсунем, — дополнил я.

— И то верно, — поддержал Фалулей. — Сразу отпадут все вопросы. Мы же так и не рассказали боярину, что задумали производить. А так он послушает и успокоится, решит, что эта забава недостойна его внимания.