Как Бог съел что-то не то

Воздушную тревогу той ночью объявляли несколько раз, и Анна почти не спала. Впервые несколько бомб упали не где-то в пригородах, а пугающе близко, где-то в центре Лондона. Хорошие вести в такие дни не приходят, устало думала Анна, с опаской поглядывая на письмо.

Мама тоже сначала боялась вскрывать конверт. А потом так неловко его рванула, что вместе с конвертом оторвался и уголок письма. Она стала читать – и разрыдалась.

Папа взял у мамы письмо, и они с Анной вместе его прочитали.

Письмо написал главный редактор газеты. Его газета, говорилось в письме, в течение долгого времени протестовала против политики правительства, из-за которой в лагерях интернированных оказались самые блестящие и преданные антифашисты. Редактора очень тронул рассказ мамы и папы. И редактор передал их письмо секретарю Министерства внутренних дел. Секретарь обещал незамедлительно разобраться в ситуации с Максом.

– Это значит, что Макса освободят? – спросила Анна.

– Да, – ответил папа. – Похоже на то.

Они уселись в тесной комнате для завтраков и смотрели друг на друга. Все внезапно переменилось. Ночью падали бомбы, опять завыла сирена воздушной тревоги, заголовок утренней газеты сообщал: «Суда интервентов скапливаются в опасной близости от портов», – но теперь это уже не имело значения.

Потому что Макса теперь освободят.

– Все-таки англичане – действительно необычные люди, – произнес папа медленно. – Судите сами: каждый следующий миг им может грозить вторжение. А секретарь Министерства внутренних дел находит время на какого-то неизвестного юношу, который к тому же родился в другой стране.

Мама протестующе фыркнула.

– Но Макс такой замечательный мальчик! – заявила она.

Глава восьмая

Прошла неделя, и Макс вернулся домой – совершенно неожиданно, ближе к вечеру, во время очередного воздушного налета.

Мама еще не пришла с работы, и папа пошел встречать ее на Рассел-сквер. Анна только что вымыла голову в ванной, расположенной в другом конце коридора, и возвращалась к себе с замотанной полотенцем головой. И вдруг увидела Макса.

– Макс! – закричала она и чуть не бросилась ему на шею.

Но потом резко остановилась: что, если ему не понравится? Это же так внезапно…

– Привет, человечек, – сказал Макс. Это прозвище он придумал для Анны, еще когда они оба были совсем маленькими. – Одобряю твое стремление к чистоте.

– Ох, Макс! – воскликнула Анна и обняла его. – Ты не меняешься!

– А ты что думала? Я зачерствел и озлобился? Больше не улыбаюсь? Конечно, я все тот же! – Он прошел за Анной в комнату. – Но с меня вполне достаточно полученного опыта. Надеюсь, ничего похожего на то, что случилось за эти четыре месяца, мне пережить не придется.

– Что ты будешь делать?

Макс переложил одежду с единственного в комнате стула и сел.

– Год буду преподавать. Чувствую себя обязанным старику Четуину. Он так старался помочь! А потом пойду в армию.

– Но, Макс, разве в Британские вооруженные силы могут взять немца?

– Посмотрим, – ответил Макс.

Вдруг дверь распахнулась: вернулись мама и папа.

– Макс! – закричала мама.

И тут же раздался глухой удар, послышался тяжелый гул. Макс удивленно спросил:

– Это что? Бомба?

– Да, – ответила Анна извиняющимся тоном. – Но она далеко упала.

– Слава богу, – заметил Макс и добавил с легкой укоризной, когда мама бросилась к нему с объятиями: – Ну и возвращеньице ты мне устроила, мама!

За ужином они открыли бутылку вина, которую папе подарили несколько месяцев назад, но он берег ее для особого случая. Вкус у вина был немного странный. Возможно, заметил папа, нижний ящик шкафа для одежды не лучшее место для хранения вина. Но они выпили – за Макса, за господина Четуина и за секретаря Министерства внутренних дел. Анна почувствовала приятное опьянение.

Мама не могла отвести глаз от Макса. Она то и дело подкладывала ему в тарелку еду, ловила каждое его слово. Но Макс говорил мало, в основном – о кузене Отто, которому наверняка будет плохо в одиночестве. Скорее всего, Отто согласится, чтобы его переправили в Канаду. Профессор, который позвал Отто в Кембридж, уже решил ехать. Но что они будут там делать? И кроме того, последнее судно, плывшее в Канаду, потопила подводная лодка.

Вскоре после появления Макса прозвучал отбой воздушной тревоги. Но потом сирена завыла опять, послышался шум самолетов и взрывы бомб. И так продолжалось весь вечер. А к ночи стало еще хуже.

– Прямо не знаю, что они тут устроили, – сердито заметила мама, словно хозяйка, которой испортили праздник.

– Хочу на это взглянуть, – сказал Макс. – Буквально одним глазком.

И, несмотря на папины и мамины предупреждения о шрапнели, Макс с Анной осторожно отодвинули тяжелую штору затемнения, закрывавшую дверь, и вышли на улицу.

На улице было светло почти как днем, небо над головой светилось ярко-розовым светом. И у Анны мелькнула глуповатая мысль, что она перепутала время суток. Но потом послышался свист, звук рвущегося снаряда и тяжелый удар – и не так уж далеко…

– Внутрь, внутрь! – закричал им человек в каске.

– Где это горит? – спросил Макс.

«Конечно, где-то горит! Вот почему небо так сияет!» – поняла Анна.