Как быть съеденной

Он засмеялся, явно сочтя это шуткой. Он совершенно точно не узнал меня. Кожа у него была мокрой от пота, пот склеивал его волосы – линия их роста была прямой и располагалась слишком низко.

– Почему такая красивая девушка творит это с собой? – спросил он. Кончики его губ изгибались в улыбке. – Ты влипла во что-то неприятное, да?

Он водил пальцем туда-сюда по короткому, но толстому выпуклому шраму, который тянулся перпендикулярно венам на моем предплечье. От прикосновения его пальцев к шраму мое сердце заныло от тоски. Не по этому мужчине, а по чему-то непонятному. Если б я знала, чего хочу, я получила бы это и не стала бы использовать свою руку как разделочную доску. Иногда порезы удовлетворяли какую-то сиюминутную поверхностную нужду: все равно что быть голодной и съесть первое, что увидишь в холодильнике – оливки, маринованные огурцы, ломтики американского сыра…

Мужчина вскочил и задергал мышкой своего компьютера. Из колонок запел низкий, хриплый голос. Я пыталась погрузиться в печаль этой песни.

Мужчина сунул руку под подол моей юбки, в мои пропотевшие насквозь трусы; его пальцы описывали круги, в то время как он с усмешкой смотрел на меня.

Свободной рукой он убрал волосы, упавшие мне на лицо, и аккуратно заправил их за ухо. Мне это не понравилось. Я имею в виду, мы же едва познакомились.

– Ты правда горячая, – сказал он. – Я имею в виду… температуру.

Он отказался от попыток возбудить меня, пощупал ладонью мой лоб, потом ухватился за горловину моей шубы и стянул ее с меня, держа за облезший воротник, а потом бросил рядом с футоном.

Потом он снял с меня футболку и уронил на пол. Провел ладонями по моей спине и остановился, когда нащупал шрамы: четыре ровных, выпуклых линии на моей правой лопатке.

Он захотел получше разглядеть их.

– Ого! – произнес он, прослеживая четыре шрама четырьмя пальцами. – С ума сойти.

– Волк пытался убить меня. – Я люблю повторять эту шокирующую фразу.

– Такая хрень происходит постоянно, – отозвался он.

– Волки? – спросила я.

– Не настоящие волки. Но всякие типы часто пытаются убивать женщин. Ты слышала про ту девушку… как же ее звали?

– Бернис, девушка Синей Бороды, – сказала я, потому что рассказ с прошлой недели все еще был свеж в моей памяти.

– Нет, – возразил он. – Та, которую на десять лет заперли в подвале. Или на чердаке? Это она сбежала через теплопровод? Или ее держали в ящике под кроватью?

– Ты смешиваешь истории разных людей. Ты когда-нибудь слышал о том, кого называли Красной Кофточкой?

– Ну и о чем же ее история? Мама разрешает детке бродить одной? Девочка не слушается правил? Девочка отвлекается? Девочка заигрывает с волком? Девочка получает то, что заслуживает?

– Что-то вроде этого.

– К слову, о волках… – усмехнулся он. – На четвереньках, ага?

– Не важно, – ответила я, становясь в указанную позу.

Я была удивлена тем, куда он вошел, но – что я могу сказать? – я не возражала. Никогда не знаешь, проверяет ли кто-то твои границы или готовится проломиться прямо сквозь них. В этом преимущество того, чтобы вообще не иметь личных границ.

Я думала о том, хочу я на самом деле быть здесь или нет. Именно так женщины оказывались забитыми до смерти и выброшенными в мусорный контейнер. Но все равно был какой-то жуткий восторг в том, что день может пойти совершенно непредсказуемо. Я не могла не думать о том, что есть некий урок в пульсирующем сердце всего, где таятся жар, тьма и опасность.

Было много безуспешных тычков, а потом мое тело вдруг без предупреждения поддалось. Это напомнило мне о том, как ты пытаешься протолкнуть матрас сквозь узкую дверь и удивляешься, когда вдруг с размаху вылетаешь на другую сторону. Не буду говорить, что это не было больно. Сначала была короткая, резкая, жгучая боль. Я чувствовала жар и холод, раздутость и головокружение, словно мое тело было наполнено до краев и грозило переполниться… словно я могу сблевать только ради того, чтобы освободить место.

Но, помимо этого, я ощущала, как сквозь меня бежит энергия, словно через спираль электрической лампочки.

Он начал замедлять движения, просто пытаясь укрепить свои позиции, в то время как я кусала костяшки своей руки, сжатой в кулак. Даже без шубы мне было жарко. Пот катился по лицу, жег глаза, капал с носа и подбородка. Спина чесалась. Руки мужчины скользили по моим бокам.

Одним из самых привлекательных аспектов этой позиции было то, что нам не нужно было смотреть друг на друга. Я знала, как выгляжу: юбка задрана до талии, руки сжимают мех шубы, лежащей на краю футона, а мужчина раскачивается надо мной. Фоновая музыка теперь звучала просто завываниями, без инструментального сопровождения, а футон трясся и елозил не в такт песне.

– Ты ужасно плохая, плохая девчонка, – твердил мужчина.

Я закрыла глаза и увидела точки света под веками. Представила этого мужчину в образе зверя, сгорбленного и волосатого: волосы на груди свалялись, словно войлок, волосы в беспорядке ниспадают на спину, спутанная борода покрывает щеки.