Как читать и понимать музей. Философия музея

Матильда Очинклосс Броунелл (Matilda Auchincloss Brownell), 1871–1966

Девушка перед витриной с китайским фарфором. Холст, масло. 1910

Павильон «Хрустальный дворец» Всемирной выставки 1851 г. в Лондоне

Гравюра. Раскраска акварелью

Музеи создавали иллюзию символического обладания тем, что невозможно было в реальности приобрести. «Расцвет рыночного капитализма сопутствовал расцвету музеев, публичных коллекций и выставок, – подчеркивает Сьюзен Пирс, – в которых духовное, интеллектуальное и собственно материальное соединялось воедино» (46).

Когда в 1852 г. Альфред Шошар (Alfred Chauchard, 1821–1909), богач, коллекционер, а также щедрый друг художников-барбизонцев (École de Barbizon, группа французских художников-пейзажистов XIX в.), прозванный впоследствии «бельевым королем», открыл на улице Риволи рядом с Лувром торговую галерею, он предложил считать ее продолжением музея: «Дворец, символизировавший французскую монархию, превращен в богатейший храм искусства, который получает теперь свое естественное завершение в образе Торгового дома “Лувр”, олицетворяющего союз демократии и торговли» (47). Доминирование идеи «зрелища» в культуре XIX в. выглядит еще более очевидным на примере международных промышленных выставок, которые Беннетт, наряду с музеями и универмагами, также относит к демонстрационному комплексу.

Интерьер павильона «Хрустальный дворец» Всемирной выставки 1851 г. в Лондоне Гравюра. Раскраска акварелью

Первая Всемирная промышленная выставка была организована в Лондоне в 1851 г. под патронатом королевы Виктории (Queen Victoria, 1819–1901) и принца Альберта (Prince Consort, Herzog von Sachsen-Coburg-Gotha, 1819–1861). Местом ее проведения был избран Гайд-парк, где по этому случаю было сооружено фантастического вида здание по проекту Джозефа Пакстона (Joseph Paxton, 1801–1865), названное Хрустальным дворцом (Crystal Palace). Идея строения состояла в том, чтобы сделать полностью открытыми для обозрения как многочисленные товары и изделия, представляемые на выставке, так и саму публику.

С этим связана еще одна особенность культуры XIX в.: не только получить возможность увидеть ранее скрытое, но и сделаться видимым в публичном пространстве.

Такое стало возможно благодаря полному остеклению здания по всему периметру, площадь которого составила 84 000 квадратных метров. «Здесь все могли видеть всё и всех, а значит, сами становиться частью этого зрелища» (48). Несколько позже по тому же принципу будет действовать Эйфелева башня, установленная на Всемирной выставке в Париже в 1889 г.

Поскольку выставка служила просветительным целям, вход на нее был бесплатным. Ее посетили 6 млн человек, что составляло, по тем временам, треть населения страны. Считается, что успех выставки существенно повлиял на посещаемость музеев. Так, например, если в 1850 г. Британский музей посетили 720 643 человека, то в год проведения выставки, 1851-м, уже 2 230 242 (49).

После ее закрытия часть экспонатов составила основу коллекции Южнокенсингтонского музея (с 1899 г. – Музей Виктории и Альберта), открытого в 1852 г. С самого начала этот музей был ориентирован на просветительскую деятельность: в 1852–1883 гг. его посетили 15 млн человек. Первый директор музея Генри Коул (Henry Cole, 1808–1882), выступая перед представителями палаты общин в 1860 г., сообщил, что за первые три года работы музея из него был удален лишь один посетитель, из-за того что он нетвердо держался на ногах. В связи с этим происшествием, заявил Коул, продажа алкогольных напитков в закусочной музея была ограничена (50).

«В России, – отмечает историк С. А. Каспаринская, – развитие музейного дела шло тем же путем» (51). После проведения Всероссийской мануфактурной выставки (1870) в Петербурге и Москве стали создаваться сразу два специализированных музея. Между столицами началась конкуренция, состоятельная московская буржуазия была недовольна развитием петербургского проекта. Дело было вынесено на обсуждение Совета министров, но окончательное решение по данному вопросу пришлось принимать Александру II (1818–1881), который счел нужным развивать оба музея. Если в Петербурге идея вскоре сошла на нет, то, поддерживаемый крупными промышленниками, в 1872 г. в Москве был открыт Политехнический музей.