Как далеко до завтрашнего дня… Свободные размышления 1917–1993. Вехи-2000. Заметки о русской интеллигенции кануна нового века

В течение нескольких десятилетий я был тесно связан с проблемами использования вычислительной техники в различных больших проектах, главным образом оборонного значения, и кухню всех незаурядных свершений, которые вели к кризису, я видел изнутри.

В конце 50-х годов мне довелось принять участие в поездке одной из первых групп советских специалистов, которые посетили ряд вычислительных центров Западной Европы. И я вернулся домой окрыленным: не только в области математики, но и в области самой вычислительной техники мы были никак не сзади наших европейских коллег. А кое в чем и опережали их.

В начале 60-х годов я провел почти весь весенний семестр в Париже, причем был тесно связан с центром НАТО в Фонтенбло, который занимался проблемами управления техническими системами. Я мало что нашел там нового, если говорить о своей узко профессиональной сфере, но зато увидел нечто большее: начало компьютерной революции. За несколько лет, что я не был за границей, ситуация с вычислительной техникой в Европе качественно изменилась.

На грани 50-х и 60-х годов в конструкциях вычислительных машин произошел переход от электронных ламп к транзисторам. Это позволило отказаться от ламповых монстров и перейти к гораздо более компактным транзисторным компьютерам. При этом сами компьютеры резко подешевели. Но это еще не самое главное.

Ламповые вычислительные машины были крайне ненадежными. В их работе происходили бесконечные сбои, и для обеспечения сложных расчетов необходимо было иметь весьма квалифицированный штат инженеров-электронщиков. Поэтому использование вычислительной техники долгое время было доступно только по-настоящему квалифицированным большим организациям. И, как правило, использование вычислительных машин носило закрытый характер, как у нас, так и на Западе. Теперь ситуация изменилась самым кардинальным образом. Компьютер как техническое средство начинал делаться столь же доступным, как и обычный арифмометр, но только с совершенно новыми техническими возможностями.

Несмотря на то, что до появления первых персональных компьютеров оставалось еще целых 15 лет, многие особенности компьютерной революции были уже видны. Стоит отметить лишь два обстоятельства. Первое – компьютер стал вторгаться в новые сферы деятельности: в коммерцию, бухгалтерские расчеты, в управление технологическими процессами и т. д. Второе – определяющим направлением в проектировании и производстве вычислительной техники во все большей степени становилось производство универсальных, а не узко специализированных машин.

По возвращении в Москву я сделал несколько сообщений о своих впечатлениях, полученных во время длительной командировки во Францию. И не только у себя в Вычислительном центре Академии наук. Я даже написал небольшую докладную записку в отдел науки ЦК КПСС. Но какой-либо заметной реакции не увидел.

У меня был также длительный разговор с академиком Сергеем Александровичем Лебедевым, нашим ведущим конструктором в области компьютеров. В это время он и его институт были заняты созданием какой-то специализированной машины для управления ракетным комплексом и начинали работать над созданием универсальной машины БЭСМ-6. Я уже не помню деталей нашего разговора, но заключительную фразу хорошо запомнил, ибо она стала пророческой. А сказал он тогда примерно следующее: мне становится все труднее и труднее доказывать необходимость создания оригинальной вычислительной техники, годной для любых задач, и я очень боюсь, что производство линии БЭСМ вообще закроют. Это, увы, и произошло через несколько лет.

Итак, одной из причин наступающего системного кризиса был новый взлет научно-технического прогресса. Ситуация с вычислительной техникой, ее отставание были лишь одним из его индикаторов. Прорыв к новым технологиям совершался всюду, не только в промышленности, но и в сельском хозяйстве, и этот вызов наша система принять не смогла! А почему это произошло, мы увидим чуть ниже.

Но была и вторая причина, не менее важная, во многом объяснявшая причины нашего технологического отставания: к концу 50-х годов наша страна достигла паритета в ракетно-ядерных и прочих вооружениях с нашим основным противником – Соединенными Штатами Америки. Была достигнута главная цель системы А и одновременно начал исчезать стресс ответственности системы В. Механизмы компромисса обеих систем стали размываться.

Для продолжения развития страны были нужны новые цели и политическая ВОЛЯ к их достижению. А цели продолжали формулироваться на языке коммунистической идеологии, которая во все меньшей и меньшей степени могла служить стимулом организационных и прочих необходимых усилий. Система В начинала все больше отслеживать собственные, узко эгоистические интересы.

Нарастание системного кризиса. Некоторые новые идеи

Итак, уже в начале 60-х годов многие из нас, то есть представителей научно-технической и инженерной интеллигенции, начинали видеть ряд симптомов грядущего неблагополучия и серьезно задумываться о дальнейшей нашей общей судьбе.