Как далеко ты сможешь пройти?

К сожалению, выбор видов спорта у паралимпийцев далеко не так широк, как у физически здоровых олимпийцев. Моим очевидным выбором был бы триатлон, который входит в программу Олимпиад, но он пока не включен в паралимпийскую программу. Поскольку такой возможности не было, самым логичным вариантом мне казались гонки на колясках. Я потратил много времени, гоняясь на коляске в ходе соревнований по триатлону, проходящих в разных странах мира, и думал, что смогу довольно быстро приспособиться и сфокусироваться только на одной дисциплине. Я познакомился с тренером Дженни Бэнкс, которая согласилась меня подготовить.

— Перед тобой встанет невероятно трудная задача, — предупредила она. — Подход и стратегия тут совсем иные, чем те, к которым ты привык. Большинство людей, с которыми тебе придется соперничать, занимаются этим видом спорта достаточно давно. Не уверена, что за такое короткое время ты сумеешь вырасти настолько, чтобы тягаться с ними в скорости.

— Уверен, что справлюсь, — ответил я.

Не думайте, что я хвастался. Просто я хорошо знал, на что способен и чего уже добивался в прошлом. До того как нацелиться на Ла-Манш, я никогда не пробовал проплыть больше 3,8 километра в ходе заплыва на дистанции Ironman. Но через восемь месяцев я проплыл более 50 километров в открытом океане. Я все еще пребывал в эйфории по поводу того, что смог вплавь добраться до Франции. Мне казалось, что если я сумел переквалифицироваться в пловца-марафонца, то вполне смогу развить навыки, освоенные в триатлоне, и достойно выступить в гонке на колясках.

Дженни не разделяла моей уверенности.

— Через пару недель на День Австралии в Роксе[3] состоится гонка колясочников на 10 километров. Если сумеешь уложиться в 27 минут, позвони мне.

Это была не простая гонка на 10 километров. Каждый год она включалась в программу празднования Дня Австралии. Чтобы в ней посоревноваться, приезжали элитные спортсмены-колясочники со всего мира. Такой старт в самом начале моей карьеры гонщика был подобен крещению огнем. Я надеялся посоревноваться в гонке просто как еще один колясочник, не привлекая к себе лишнего внимания, но мой список спортивных заслуг, куда входили гавайский Ironman и заплыв через Ла-Манш, привлек внимание прессы, и репортеры горели желанием взять у меня интервью. Вам следует иметь в виду, что мы, австралийцы, поголовно увлечены спортом, причем не только нашими коронными командными видами. Когда в стране с населением чуть меньше 24 миллионов один из нас совершает что-нибудь значительное на мировом уровне, то он привлекает всеобщее внимание. Так что когда разнесся слух о том, что Джон Маклин — первый параплегик, который покорил гавайский Ironman и переплыл Ла-Манш, — примет участие в гонках колясочников, это посчитали событием, достойным освещения в печати.

Мне никоим образом не хотелось поднимать шумиху. Никакая шумиха на свете не помогла бы мне преодолеть 10 километров на День Австралии быстрее, чем за 27 минут, а именно это я должен был сделать, чтобы получить хоть какой-то шанс квалифицироваться на Олимпиаду в Сиднее. В день гонки я вложил в эти 10 километров все силы и финишировал со временем чуть лучше 26 минут. В итоге я стал десятым из полусотни участников. На мой взгляд, для первой попытки это было неплохо. Однако мое участие привлекло больше внимания, чем я рассчитывал, из-за того, что произошло на финише. На финишной прямой я так старался обойти канадского соперника, шедшего рядом со мной, что не заметил стремительно приближавшуюся линию финиша. Я опустил голову, вкладывая все силы в каждое движение рук, толкавших колеса. Пролетая через финишную линию, я поднял взгляд вверх как раз вовремя, чтобы увидеть стоявший за ней барьер. Моя коляска врезалась в него на полной скорости, и при столкновении у нее сломалась вилка переднего колеса, которое отлетело в сторону. К счастью, я не получил никаких травм. Если бы я только знал, что моя первая гонка станет предзнаменованием того, чему суждено было произойти впоследствии!

Следующие восемнадцать месяцев я полностью посвятил тренировкам. Я объездил весь мир, пытаясь уложиться в квалификационное время на как можно большем количестве соревнований. Окружавший меня интерес не снискал мне любви в сообществе гонщиков-колясочников, большинство которых связали с этим видом спорта всю свою жизнь. Многие смотрели на меня как на незваного гостя. Я был ошарашен резкой критикой и явной враждебностью некоторых соперников. В триатлоне спортсмены считают себя одной семьей — независимо от того, кто выиграл, а кто проиграл. Но в мире гонщиков-колясочников все иначе. Тем не менее многие ведущие гонщики стали моими хорошими друзьями.

Кое с кем из них я тренировался и внимательно прислушивался к советам тех, у кого было гораздо больше опыта, чем у меня. К концу апреля 2000 года я получил квалификацию на четыре дистанции: 1500 метров, 10 тысяч метров, марафон и на эстафету 4 × 400 метров.