Как далеко ты сможешь пройти?

Это началось, когда Кен приехал в Пенрит, чтобы провести со мной следующий курс упражнений. Ему так же сильно, как и мне, не терпелось исследовать пределы моей способности ходить. Как уже много раз упоминалось, особенно в последних главах, я не верю в случайные совпадения. Моя встреча с Кеном определенно не была исключением. Кен начал свою работу примерно в то время, когда меня сбил грузовик. До 1995 года он никак не мог объяснить то, что происходило с его клиентами. Когда я в первый раз вышел на старт триатлона в Коне, Кен штудировал книгу Джеймса Глика по теории хаоса. Она поставила его представления о мире с ног на голову и послужила основой для понимания и объяснения результатов его работы. Примерно в то время, когда я финишировал на своем третьем гавайском Ironman и стал готовиться к заплыву через Ла-Манш, Кен начал пытаться привлечь внимание научного сообщества к своим теориям в области физики и нейробиологии. Прошло двенадцать лет, прежде чем к нему стали относиться серьезно. Четырьмя годами позже я вкатился на коляске в его центр и стал оптимальным объектом для проверки и апробации идей Кена о принципах работы нейронов. Время моего появления оказалось для него идеальным.

В свою очередь, я считаю, что время появления Кена в моей жизни было идеальным для меня. Момент, когда я вкатился на коляске в его заведение, стал кульминацией пути, на который я вступил двадцатью пятью годами ранее. В течение двух лет после несчастного случая я отчаянно пытался заставить себя ходить, но все было напрасно. В конце концов я осознал, что параплегию победить невозможно. И как раз тогда в разговоре со мной отец сказал: «Посмотри, какой большой путь ты прошел, вернувшись с порога смерти после того, как тебя сбил грузовик. А теперь подумай, куда ты направишься дальше и как далеко сможешь пройти». Желание ответить на его вопрос заставило меня заняться греблей на байдарке с моим лучшим другом Джонно, а затем привело к триатлону на коляске, гавайскому Ironman, заплыву через Ла-Манш, сиднейским Играм и серебру в Пекине через двадцать лет после несчастного случая. Преследуя одну цель за другой, я выжимал из своего тела все, что мог, и отчасти именно по данной причине, как объяснил мне потом Кен, эта новая глава в моей жизни вообще оказалась возможной. Все это было необходимой частью уравнения.

Несостоявшееся выступление в Лондоне и последующее разочарование стали такими же необходимыми факторами. Стремление справиться с последствиями этой неудачи привело меня к освоению техники глубокой медитации, благодаря которой мне удавалось фокусировать свой разум и отключать внутренний диалог во время сеансов с Кеном. И наконец, свою роль сыграл телефонный разговор, когда мне сообщили, что в программу Паралимпийских игр включили греблю на байдарках и каноэ. Это был мой любимый вид спорта, первый, которым я занялся после несчастного случая. Именно он должен был привести меня к осуществлению мечты выиграть золото. Это казалось мне совершенно правильным. В придачу ко всему, из-за интенсивных тренировок меня стало беспокоить плечо, и это заставило меня прислушаться к совету друга, который «случайно» испытал на себе новый способ лечения.

Весь этот путь привел меня к тому дню в спортзале возле моего дома, куда мы отправились с Кеном и его помощницей — психологом Катриной. Аманда осталась сидеть с Джеком. Выехав из дому, я никак не ожидал, что занятия в спортзале в этот день будут отличаться от тех, которые я выполнял после возвращения из Эмеральда месяцем ранее. После отъезда из Эмеральда я старательно выполнял комплекс упражнений, составленный для меня Кеном, но не заставлял себя пытаться сделать больше одного-двух шагов. Я ожидал, что на этот раз, благодаря присутствию и наставлениям Кена, результаты окажутся лучше, но лишь в том, что касалось тремора и ослабления боли. Мне уже целый месяц хотелось снова сделать три шага, и, возможно, в этот день мне удалось бы добавить к ним еще шаг или два.