Как дела, дорогой Карл? Откровенные мемуары телохранителя Карла Лагерфельда

Тут же мне звонит Ив Даан. По его словам, Клод Аббу хочет срочно сделать МРТ. Даан взял на себя смелость организовать нам прием, и нас ждут прямо сейчас. Я довожу это до сведения Карла. Я объясняюсь с ним ясно и прямо – как всегда, он к этому привык. Планы меняются, и мы мчим в XVI округ на МРТ. 8 вечера, мы с Рико (так зовут Эрика самые близкие) ждем окончания процедур в коридоре. Карл, конечно, просто машина: выходит и сразу звонит Виржини Виар, управляющей студией в Доме Chanel. Она давно питает к Карлу глубокую платоническую любовь. Он почти ничего ей не говорит, впрочем: не хочет, чтобы она тревожилась. Терпеть не может, когда его жалеют.

Поздно, и речи быть не может, чтобы ехать в Chanel. Мы входим в дом № 8 по улице Святых Отцов через потайной вход в доме № 2 по улице Верней. Шеф-повар готовит нам ужин. Карл, признаться, совсем не в форме, но, как обычно, его трезвый рассудок берет верх. Эрик не может остаться с нами и возвращается к себе. После ужина я покидаю Карла и направляюсь в дом № 6, к своей тогдашней подружке Ж., но чувствую, что что-то не так, что с Карлом все совсем не в порядке. Это давит на меня и мучает. Не вдаваясь в подробности, я со слезами на глазах разговариваю о своих страхах с Ж.

В 8 утра мне звонит Ив: «Привет, красавчик. Давай соберись, звони Карлу и срочно вези его прямо в Американский госпиталь». Предчувствие не обмануло меня. Я уже отправил свое обычное сообщение – «Как дела, дорогой Карл?», – как и каждое утро после пробуждения. Будто бы всё как обычно. И как теперь заставить его безотлагательно поехать в больницу, не напугав до смерти? Я отлично понимаю, что проблема серьезная, но выжидаю целый час после смс, прежде чем позвонить и сказать, что Ив советует нам поспешить в Американский госпиталь. Я был готов услышать отказ, но он говорит: «О’кей, мне нужно было поработать, но я подготовлюсь, и мы туда съездим».

Временами он спрашивает меня, не располнел ли. Так он пытается защититься от проблемы.

На тот же вечер в доме Карла в Лувесьене[39] запланирован ужин с Анной Винтур, главным редактором американского издания журнала Vogue, и Амандой Харлек, его музой из Дома Chanel.

В Американском госпитале нас дожидаются Эрик и Ив. Нас принимает профессор Клод Аббу. Он сопровождает Карла по разным отделениям, где проводятся исследования. Они принимают решение прямо сейчас класть его в реанимацию: стало понятно, что его почки заблокированы уже довольно давно. Даан выступает в качестве посредника, объясняет нам ситуацию. Она критическая. В теле Карла полно жидкости, из него выкачивают 9 литров воды. Маркеры функции почек зашкаливают, результаты анализов буквально пульсируют красным.

В реанимации только мне разрешают посещать Карла. Но меня словно обухом приложили. Сообщаю о ситуации Виржини Виар и Бруно Павловски, возглавляющему модный бизнес Дома Chanel. Делать больше нечего, возвращаюсь к себе. В это время Аманда Харлек готовится поужинать с Анной Винтур. Я вынужден ввести ее в курс дела, но, чтобы не раскрывать все до конца, рассказываю ей лишь о проблеме с почками.

Проходят сутки. Почки по-прежнему блокированы. Карл в сознании, но очень утомлен. Только сейчас, наблюдая его в этом состоянии, я понимаю, сколько всего он тащил на себе без передышки. Посетил Каннский фестиваль, путешествовал, встречался с людьми, брал на себя обязательства… Все боятся, что ему до конца жизни придется сидеть на диализе, если почки снова не заработают. Несомненно, врачи уже озвучили Карлу диагноз: рак. Нам – нет.

Клод Аббу и Ив Даан подтверждают, что ситуация вот-вот может стать необратимой. Через двое суток я предупреждаю об этом Каролин Лебар, работающую у Лагерфельда. На 4-й день почки снова начинают функционировать. Маленькое чудо: ужасные показатели снижаются. Карл доволен, его переводят в апартаменты на 6-м этаже. Аббу ежедневно навещает его. Карл не желает говорить со мной о раке, потому что знает, что это заставит меня вспомнить о смерти моих родителей. Мы проведем в больнице еще 5 дней. Это вынужденная пауза, благодаря которой он наконец может передохнуть. Мне не раз приходилось быть жестким с ним, чтобы защитить его, помешать так щедро тратить свои силы и время. Но с другой стороны, кто я такой? Всего лишь Себастьян-недоучка. Но я чувствовал, что кое-чему нужно положить конец. Его кошка Шупетт проделала брешь в личной жизни Карла, сделала ее уязвимой и проницаемой. И в эту брешь протиснулось много бессовестных людей. Они использовали в своих целях ту огромную нежность, с которой Карл относился к Шупетт. Я приходил в бешенство от их поступков. Сколько народу нажилось на привязанности Карла… Это был непрерывный рэкет.

Когда Аббу наконец произносит в моем присутствии слово «рак», я уже и так знаю, хотя мне никто и не сообщал. После одного из первых обследований Карл сказал мне: «Не беспокойся, это ерунда». Так он хотел защитить меня.