Как делается кино

Работа в кино – это фатальный компромисс, на который идут композиторы. Они соглашаются писать для фильма, который никогда не будет им принадлежать, в обмен на очень хороший заработок. Музыка, которую, несомненно, можно считать одним из величайших искусств, должна подчиниться нуждам картины. В этом природа кино. Несмотря на то что в определенные моменты музыка может затмевать все остальное, ее функция в первую очередь вспомогательная.

Единственный известный мне саундтрек, который может существовать как самостоятельное музыкальное произведение, – это «Ледовое побоище» Прокофьева из «Александра Невского». Говорят, что Эйзенштейн и Прокофьев обсуждали звуковое сопровождение задолго до начала съемок и что работа над музыкой также началась еще до них. Возможно, режиссер даже смонтировал некоторые сцены так, чтобы они гармонировали с мелодиями. Понятия не имею, правда ли это. Даже когда я слышу этот саундтрек сегодня, у меня перед глазами встают моменты из фильма. Музыка и картинка невероятно связаны: великолепные сцены, прекрасное звуковое сопровождение.

Может быть, это как раз один из признаков хорошей киномузыки: если мгновенно припоминаешь визуальный ряд картины, в которой она звучит. Но среди лучших саундтреков, которые мне доводилось слышать, есть такие, которые просто невозможно вспомнить. Я говорю о превосходной музыке Говарда Шора к «Молчанию ягнят». Во время фильма я вообще ее не слышал. Но постоянно чувствовал. В большинстве своих картин я пытаюсь добиться того же. Среди всех номинаций на «Оскар», которые получали мои ленты, есть лишь одна в категории «Лучший саундтрек» – на это звание претендовала работа Ричарда Беннетта к «Убийству в “Восточном экспрессе”». Это был единственный случай, когда мне хотелось, чтобы музыка выделялась. Сейчас вам уже должно быть ясно, что, на мой взгляд, чем хуже зрители понимают, как мы добились какого-то эффекта, тем лучше фильм.

После просмотра первой рабочей копии мы с моим «мозговым центром» посидели в ресторане Patsy’s и обсудили впечатления. Затем я вернусь в монтажную и примусь за работу. Мы вырежем из диалогов кое-какие непонравившиеся реплики. Иногда удаляются целые сцены. А иногда – четыре-пять эпизодов, целая бобина (если что-то прояснилось раньше, чем предполагалось). На бобинах 4, 5, 6 и 7 действие затягивается. Сорок минут затянутости. Это серьезно. Может быть, стоит переставить некоторые моменты, немного перекроить. Пусть история этого героя начнется раньше. Такой шаг оживит интерес. Тут актеры играют так хорошо, что им не нужно столько времени. Там актеры играют так плохо, что они не заслуживают столько времени.

В общем, мы монтируем в полном смысле слова. Надо надеяться, что улучшаем фильм. Когда второй и третий варианты монтажа готовы, я провожу новые показы. На сеансах может присутствовать кто-то из мозгового центра, но мы немного расширяем аудиторию, до 10–12 человек. Они тщательно отбираются, потому что смотреть фильм в таком виде непросто. Пленка поцарапана, местами даже порвана. Нет никаких визуальных эффектов (наплывов, затемнений, спецэффектов). Есть сложности и со звуком. Диалоги не выровнены по громкости, и в некоторых сценах ты просто не понимаешь, что говорят герои. Поскольку диалоги на натуре еще не перезаписывались (это называется «озвучивание»), в таких сценах особенно трудно что-то расслышать. Звуковых эффектов нет. И, конечно, предстоит написать и наложить музыку.

Как только мы закончили с монтажом, я провожу две важные встречи: одну – с композитором, другую – с редактором звуковых эффектов. Композитор приглашался и на показ первой рабочей копии. Редактор звуковых эффектов приходил на второй, а весь цех звуковых эффектов (где-то от шести до двадцати человек, в зависимости от сложности работы) – на третий. Обычно это ужасная публика. Они прислушиваются к звукам, которые под силу уловить только собакам, и страшатся объема предполагаемой работы.

Если композитора наняли до того, как начались съемки, он, возможно, ходил и на просмотры отснятого. Его всегда приглашают на них. В любом случае либо до начала съемок, либо после просмотра рабочей копии мы беседуем и пытаемся решить, какую функцию в фильме должна выполнять музыка. Как она поможет ответить на основной вопрос «О чем эта картина?»