Как делается кино

В «Серпико» саундтрек тоже не требовался, но я вставил 14 минут музыки, чтобы обезопасить фильм и себя. Продюсером картины был Дино Де Лаурентис — превосходный продюсер старой школы, который все время крутится-вертится и каким-то образом неизменно выбивает финансирование под картины, причем вне зависимости от степени безумия их сюжетов. Тем не менее его вкусы чересчур драматичны даже для меня. Мы спорили до умопомрачения. Дино угрожал, что отвезет картину в Италию, где — и я в этом не сомневался — ее всю покроют саундтреком, как пол ковром. Тогда у меня еще не было права на окончательный монтаж, и он мог сделать все что вздумается.

К счастью, в газете мне попалась заметка о том, что потрясающий греческий композитор Микис Теодоракис только что вышел из тюрьмы. Ультраправое крыло греческого правительства посадило его за левый активизм. К тому моменту, когда мы встретились в Париже, он и суток не пробыл на свободе. Я объяснил ситуацию, рассказал про несогласие с Дино. Сказал, что если пускать хоть какой-то саундтрек, то я бы предпочел, чтобы его написал он. К счастью, на следующий день Микис летел в Нью-Йорк, чтобы переговорить со своим менеджером по поводу концертного тура. Я пообещал подготовить кинозал, чтобы он смог посмотреть фильм, как только будет на месте. Он приехал на показ прямо из аэропорта Кеннеди. Самолет задержался, и просмотр начался в 1.20 ночи.

Когда фильм кончился, он взглянул на меня и сказал, что картина ему понравилась, но в ней не должно быть музыки. Я вновь напомнил ему о моей проблеме. И подчеркнул, что Дино будет в восторге от саундтрека такого уважаемого композитора, как он, поэтому мы сможем обойтись минимумом музыки, возможно, нам потребуется всего минут десять. А если считать, что пять из них уйдет на начальные и финальные титры, то на сам фильм останется совсем мало. Также я упомянул, что он прилично подзаработает. Я подумал, что после столь долгого заключения он, должно быть, на мели. Мне казалось, я поступаю очень умно. Но Микис все же оказался умнее. Он достал из кармана аудиокассету. И сказал: «Я написал эту песенку много лет назад. Это очаровательный народный мотив, который может подойти для фильма. Как думаешь, мне дадут за него 75 тысяч долларов?» Я заверил, что даже в этом не сомневаюсь. Его музыку к «Никогда в воскресенье» по-прежнему играли, по крайней мере ее можно было услышать в лифтах и универмагах. Микис сказал, что есть еще одна проблема. Он будет гастролировать со своим оркестром и не сможет пересмотреть картину или вернуться для разметки, аранжировки и сеансов записи. Я сказал, что знаю изумительного молодого аранжировщика по имени Боб Джеймс, который с радостью присоединится к нему во время тура, если будет необходимость. Я могу провести сеансы «примерки» с Бобом, который затем аранжирует музыку и будет руководить звукозаписью. В итоге все остались довольны. У Дино был престижный композитор, у меня — 14 минут музыки (включая пять минут на титрах), Боб Джеймс получил первую работу, а Микис отправился в тур чуть более платежеспособным.

В «Принце города» нам хотелось, чтобы ощущалась трагичность истории героя: он думает, что может контролировать силы, которые в результате начинают контролировать его. Я вновь выбрал композитора, который никогда не писал для кино: Пола Чихару. По нашей задумке, для темы Дэнни Чиелло всегда должен был использоваться один и тот же инструмент: саксофон. По ходу действия его звучание становилось все более одиноким, пока в конце от изначальной мелодии не осталось лишь три ноты.

Американские музыканты бастовали, и, чтобы записать музыку, мне пришлось ехать в Париж. Я бодрился как мог. Но бедняге Полу нельзя было даже переступить порог студии. Если бы об этом узнали в Нью-Йорке, его немедленно вышвырнули бы из профсоюза. За лондонскими и парижскими студиями следили особо внимательно. Пол был в ужасе. Он долго шел к этой работе. Его посоветовал мне Тони Уолтон, и я был восхищен музыкой к «Буре», которую он написал для San Francisco Ballet. И вот он работает над своим первым фильмом, едет со мной на студию звукозаписи, но не заходит. Во время ланча я видел его на другой стороне улицы; он смотрел на нас совсем как голодающий на витрину булочной. Каждый вечер я приносил ему кассету с записанным за день. К счастью, сеансами руководил Жорж Делерю[20]. Он знал и любил работы Пола в классике. Ни у одного композитора никогда не было более преданного истолкователя.