Как девица викинга любила

Кто же знал, что старший брат Финнбьёрна уйдёт в посмертие так рано? Но теперь Финнбьёрн решил сменить боевое поприще на торговое. Он обладал врожденной хитростью и смекалкой и, в то же время, не растерял своей храбрости и решительности. К тому же дружина его состояла из опытных, закалённых в разных жизненных ситуациях мужей. Бывший морской конунг отправился в Альдейгью[3], чтобы у словен обменять серебро на куниц, соболей и воск. Финнбьёрн рассчитывал загрузить свой корабль товарами и двинуться на юг. Он и представить не мог, что ждёт его впереди.

[1] На самом деле это когг — средневековый торговый корабль. Такие корабли ходили по Балтийскому морю.

[2] Имеется в иду Константинополь

[3] Имеется в виду Старая Ладога

Хоть семь лет ожидания не мои,

Отчего-то так важны они да горьки…

А ещё сладко-светлы они,

А ещё вот бродят по самой кромке…

Что за имя мне слышится?

В нём ли суть?

Разглядишь, прояснится —

Не забудь…

Вьются белые кудерьки

По солёной зыби морской волны,

Будоражат, важны да горьки.

Хоть семь лет ожидания не мои?

Анонс следующей части: ещё одна история любви и продолжение предыдущих…

Из следующей части:

"Хладом ладони свит

Рунный узор-полог.

Воля и доля — залог.

Воспарял северный

Ветер в верчении зол.

Веет.

Задумалась Урд,

Вострит хладные

Лезвия Скульд."

История 3. (Не)реальная любовь Милитины Меркурьевой Часть 11

Глава 20

Весенних глаз фиалковый отсвет

И тонкий стан…

Затем кричат: «Набег!»

Власть топорам!

Мечам звенящим путь.

И страшные минуты…

Не забудь…

И не забыты

Те тонки путы.

Весеннее утро радовало солнечным светом и звонкоголосым птичьим гомоном. Финнбьёрн вышел на крыльцо гостевого дома на Земляном валу, потянулся и вспомнил вчерашнюю встречу на реке. Он шёл к местному корабельному мастеру поговорить насчет небольшого ремонта своего судна, которое получило повреждения во время штора в Восточном море, и был уже на полпути к дому Тови, когда повстречал ту словенскую девушку и чуть не забыл, куда он вообще направляется и зачем.

Она шла ему навстречу. Рядом с белокурым отроком, вероятно, меньшим братом. Увидел Финнбьёрн девушку и остановился, как вкопанный. Стоит и смотрит на неё, не может глаз отвести. А как мимо прошла — обернулся и долго глядел ей вслед. Он и сам не понял, чем эта дева так его сразила. Среднего роста, тоненькая, вся такая ладная, русоволосая. Глаза огромные, тёмно-синие, как весенние фиалки. И никак не выходит образ этой девы из головы Финнбьёрна.

Вынырнув из воспоминаний, он подумал, что день не будет праздным. Так и получилось. Только всё пошло совсем не так, как задумал варяжский гость. Финнбьёрн всё еще стоял на крыльце и жмурился, как кот на весеннем солнышке, когда со стороны реки послышались крики.

— Набег! Набег! Корабли на реке!

Финнбьёрн не знал словенской речи, но он и без того понял, что беда пришла. В его дружине несколько товарищей хаживали ранее в торговые походы через земли словен и говорили на здешнем языке. А один из дружинников, младший сын корабельного мастера — Сигмунд Весельчак — так и вовсе вырос в словенском Хольмгарде[1]. Услыхав крики, дружинники высыпали из дома с мечами и топорами в руках.

Беда действительно пришла в Альдейгью. Торольв ярл на трёх кораблях решил поживиться за счёт местных мытников и заезжих торговых гостей. Город был воротами Восточного торгового пути, так что серебра и другого добра здесь хватало, а дружина княжеского наместника временно отсутствовала — вождь мери взбунтовался и решил не платить оговоренную дань. Вот и ушли ратники Альдейгьи усмирять непокорного и требовать столько куниц и соболей, сколько положено по ряду.