Как до Жирафа…

– Это не было так очевидно еще утром.

– Жаль, – его рука накрыла мою. – Главное, что теперь очевидно.

Я посмотрела на его пальцы, на манжет рубашки и перевела взгляд вверх. Всё-таки он идеален! И так странно, что он сидит со мной за столиком и поглаживает большим пальцем мою кисть и смотрит так, словно ничто вокруг не важно, и нет за соседними столиками ни пожилой пары, ни трёх бизнесменов в серых костюмах, ни дамочки в теннисках со стразами Сваровски.

Интересно, о чём он думает, что видит в моих глазах? А я… я так хотела услышать заветное «люблю» из его красивых губ. Я всегда хочу большего, хоть и притворяюсь, что мне ничего не надо. Но для начала, если мы заговорили о доверии, нужно говорить правду самой. Я вздохнула:

– Сегодня утром мне предложили другую работу.

– Кто?! – его взгляд мгновенно заострился.

– Добрыня. Точнее Денис Давыдов, с курсов китайского…

– Ты не согласилась? – сощурился Андрей.

– Я пока не отказалась.

– Почему?!

Его пальцы сжали мою кисть, другая рука поймала вторую и тоже сжала, словно ловушка, затянувшаяся сверху на безмятежно скачущем по опушке лесном кролике. Поймал.

Ревнует, – догадалась я, и мне стало приятно.

– Я же не знала, что ты… и как…

– Теперь знаешь, – безапелляционно заявил Андрей. – Звони ему и отказывайся.

В меня откуда ни возьмись вселился чёртик, и я хитро улыбнулась:

– А мне там зарплату больше предлагали…

Глаза Андрея сверкнули так, что я пожалела о сказанном – чёртик разбудил старшего по аду, поднял тревогу, и костёр за чёрными зрачками разгорелся мгновенно.

– Сколько?!

Я смутилась и махнула рукой:

– Да ладно, это пустяки, я ведь не собираюсь…

– Нет, сколько?! – пыхнул он. – Я настаиваю.

– В два раза больше, – пробормотала я. – Прости, мне не стоило об этом говорить…

Ещё подумает, что я пользуюсь нашими отношениями ради денег. Я уткнулась в скатерть и в принесённый официантом салат с тигровыми креветками. Не люблю двусмысленные ситуации.

– Я решу этот вопрос, – выпалил Андрей. – И решу так, что никто тебя переманивать у нас и не подумает!

Я подняла на него глаза и мотнула головой:

– Не нужно, мне неловко.

– Зато мне ловко, – уверенно сказал он. – Отец вообще считает, что я наглец и ловкач. А о тебе и он сказал, что ты – ценный кадр.

– Правда? – удивилась я.

– Правда. Звони своему Давыдову.

Доверие. Только что я думала о нём, и хотела его испытывать. Надо же когда-то начинать. И, вздохнув, я взяла трубку и набрала Добрыню. Возможно, я об этом пожалею. Или, наоборот, с такого доверия начнётся большое и долгое чувство на всю жизнь. Не узнаешь, не поймёшь. И я прыгнула в доверие, как в омут с закрытыми глазами.

* * *

Добрыня очевидно расстроился, и я тоже немного – не люблю, когда хорошим людям не очень. Извинилась тысячу раз, чего явно не понял Андрей, его брови при моих телефонных расшаркиваниях изгибались и взлетали вверх. Ну что ж, кто на что учился. Интеллигентность – это в том числе привычка не причинять другому боль неловкостью в словах, поведении или просто медвежьей грацией. А если уж причинил, то обязательно скажи, что тебе жаль, – так говорила бабушка. Даже по отношению к алкоголику-соседу она всегда была предельно вежлива.

«Какая разница, что Иван Фёдорыч высказывается нецензурно, его не воспитывали, как нас, по канонам пансиона благородных девиц, пусть от самого пансиона ничего и не осталось с выстрелом Авроры», – заявляла она. И, кстати, Иван Фёдорыч при нас с бабушкой выражался крайне скудно, чего нельзя было сказать про его коммунальные битвы на кухне с другими соседями, которые послужили бы прекрасным образчиком для составителей словарей русского мата. Видела, недавно рекламировали такой по телевизору… Очень удивилась.

* * *

Как только вопрос был решён, Андрей расслабился, заодно и горячее принесли. Как удачно меня угощают все подряд в последние дни! Эдак я скоро шест в танцевальном зале повалю, элегантно на него взгромоздясь, как слон на березку в весенний гон.

Разговор тёк сам собой, еда была вкусной, и беспокоиться о пустяках было делом излишним.

Любимое место? У Андрея – Бали, у меня – наша набережная осенью, там так красиво желтеют клёны, катит волны Дон, романтика. О, чудо! Он не рассмеялся снисходительно при слове романтика, а нежно поцеловал мои пальцы!

Любимый спорт? Наверное, фигурное катание, – предположила я, а у него – точно большой теннис. Он играет сам, приплачивая профессионалам, ездит на соревнования. Я вслушивалась, как это здорово звучит из его уст: Роллан Гарос, Уимблдон и Монте-Карло Ролекс Мастерс! С ума сойти, он там был и не раз!

Любимая еда? У меня блины, и у Андрея тоже, только с мясом.

– Зачем мы тогда мучаем эскарго? Эти щипчики – настоящий ужас! – рассмеялась я.

Он тоже прыснул и заказал блинов Сюзеретт на десерт. С шоколадом и апельсиновым джемом.

– Мясо уже в меня не влезет, – признался он, – после каре с телёнком.

Любимый напиток? Его – виски, у меня – свежевыжатый апельсиновый сок… Царевич сразу заказал целый графин, но чуть попозже.