Как до Жирафа…

– Алина Яковлевна, не уходите, пожалуйста, – попросил я. – С Марусей ещё побудьте.

– Да, конечно, – сказала няня.

Дрожащими руками я набрал из диспенсера воды, глотнул залпом и велел себе успокоиться. Сел в кабинете и позвонил нашему семейному адвокату. Он с папой тысячу лет уже работает.

– Юрий Иваныч, здравствуйте! У меня срочный вопрос, вы можете проконсультировать?

– Конечно, Андрей, выкладывай.

Я рассказал о том, что Лана передумала оставлять мне ребёнка. Выслушал подробно о статьях Семейного кодекса 24 и 25. Я и так их знаю наизусть.

– Тут, Андрюш, дело не то, чтобы решённое. Плохо, что слушание в Москве, но у тебя хватит свидетелей для доказательства, что мать к ребёнку, мягко говоря, относилась прохладно. В крайнем случае присудят совместную опеку, посчитав недействительным предыдущее соглашение.

Я облизнул губы и, борясь с волнением, всё-таки выдавил это из себя:

– А если Маша – не моя дочь? Биологически?

Юрий Иванович осёкся на вдохе. Помолчал, раздавливая меня тишиной, затем крякнул:

– Ты уверен?

– Лана уверена. Только что сказала об этом.

– Сделай тест ДНК.

– И если он отрицательный, если я не отец, что тогда?! – меня реально трясло.

Юрий Иванович вздохнул и проговорил:

– Тогда всё сложно.

– Насколько?

– Единоличной опеки тебе не получить на сто процентов. В лучшем случае, позволят видеться…

– Это невозможно, – сказал я и положил трубку.

Из груди рвался крик. А что, если это ложь? Просто долбанная ложь, чтобы вывести меня из себя?! Эта Чебурашка и на такое способна!!

В дверь позвонили. Как сумасшедший, я бросился открывать, думая, что если это Лана, я разорву её на кусочки. Но у порога топтался незнакомый мужик, сутулый, серый, с рыжей щетиной и коробкой под мышкой. В голове у меня было туманно, мысли прыгали. Я сюда, что ли, пиццу заказал?

– Андрей Викторович Гринальди? – спросил незнакомец.

– Да, – я кивнул. Затем расписался, где он показал. – А пицца где?

– Вам, – вручил он конверт. И я увидел штамп московского суда.

Как повестку из ада. «Явитесь в среду, котёл закипает». Мефистофель.

– Нет, нет, нет! – стукнул я кулаком по двери. – Я не стану играть по её правилам!!!

Няня и Маруська выглянули из детской. Личико моей малышки, окружённое тёмными кудряшками, было испуганным. Огромные глаза на пол лица.

– Ты чего, мапа? – спросила Маруся, словно чувствовала, что со мной творится настоящий кошмар. – Ты со мной иглать не хочешь? Обиделся?

– Прости, малышка. Всё хорошо, – проговорил я. – Я тебя люблю. Иди, играйся.

Она скрылась в детской, а моё сердце вынули и за ней отправили. Кто я без неё?.. Но при дочке нельзя буянить, я знаю. Снова затемпературит. Или дерматит вернётся, расчешется вся до ранок, как перед разводом. Нет, нельзя. Надо брать себя в руки. Вдох-выдох. Помоги, Господи!

Маруся снова выглянула.

– Я тебя люблю, мапа!

Я открыл рот, чтобы ответить. И вдруг догадка пронзила меня, как молния одинокого путника в поле. С макушки по пятки прошла электрическим разрядом. Ведь на меня снова смотрело лицо маленькой Кати! Моей Кати!

А она три года назад потеряла ребёнка… У меня мурашки побежали по коже. Какой же я тормоз! Доходит как до Жирафа! Что я знаю об этом?! А вдруг и не я отец, и Лана – не мать… Стоп-стоп-стоп, не время для разгула воображения! Надо всё продумать!

Я чмокнул Маруську в лобик, пробормотал ласковое, прикрыл в детскую дверь. Мой мозг заработал с удвоенной скоростью, разгоняясь до квантового скачка.

Лана забеременела, когда мы были на Бали. Мы кувыркались, как сумасшедшие, весь месяц, даже больше. А когда уезжали из Москвы, у неё заканчивались месячные, значит, она ещё была не беременна! Она могла мне изменить на Бали?! С другим туристом? С чистильщиком бассейна? Со швейцаром? С кем?! Когда?! Мы проводили почти круглые сутки вместе! И тошнить её стало уже к отъезду, она ещё устроила скандал в гостинице. Я помню, как мне было мерзко от тех разборок… И считать я умею. Так, это первое.

Я перевёл дух и заметался по квартире.

Второе, откуда она знает, что я точно не отец, если мы не заказывали генетическую экспертизу? А на Бали не было вариантов я или кто-то другой. Обязательно бы сомневалась.

Но тут всплывают другие вопросы. Много вопросов! Почему Лана так стремилась уехать от меня в последний месяц беременности?! Почему не подпускала к себе и близко?! Какого чёрта её потянуло лететь в Сочи?! Почему не подходила к ребёнку после родов? Послеродовая депрессия, мне сказали. Но она так и не кончилась! Поэтому я стал не папой, а мапой. Потому что матери в принципе не было рядом с дочкой.

Я стиснул влажные кулаки. В висках стучало. Снова выглушил стакан воды. Мне нужен холодный ум, но как затушить пожар в голове?! Буду пить… и думать. Листая список контактов в поисках разумной мысли, я наткнулся на номер Ани из закупок. Набрал, затаив дыхание.

– Аня, скажи, только прошу, не для посторонних ушей, но пожалуйста, для меня это очень важно!

– Конечно-конечно, что случилось, Андрей Викторович? – ответила она.

– Катя Кутейкина рожала где? Ты знаешь? Или… хотя откуда тебе знать, прости…