Как две капли воды

Потом, попозже, он попытается разобраться, как по­лучилось, что вещи Эйвери оказались перепутаны с веща­ми другой женщины. А пока он только хочет погрузиться в трясину своего горя и забыться.

– Не понимаю, почему нет.

– Я уже говорил тебе, почему.

– Что такого, если я поеду с тобой в Корпус-Кристи?

– Это деловая поездка. Я буду все время занят. Надо организовать для Тейта массу мероприятий.

Фэнси надула губы:

– Если бы ты действительно хотел, ты взял бы меня с собой.

Эдди Пэскел искоса бросил на нее взгляд:

– Вот видишь, ты сама себе и ответила.

Он погасил свет в штабе кампании. Штаб располагал­ся в торговом центре на месте бывшего зоомагазина. Арендная плата была совсем небольшой, и помещение находилось в центре города, куда можно было легко доб­раться из любого района. Пожалуй, единственным суще­ственным недостатком был неистребимый запах живот­ных, содержавшихся в клетках.

– Почему ты так со мной обращаешься, Эдди? – за­ныла Фэнси, наблюдая, как он запирает дверь на засов.

– А почему ты мне надоедаешь?

Они прошли к его автомобилю, припаркованному на стоянке. Это был надежный в эксплуатации «форд»-седан, который она втайне ненавидела. Эдди отпер правую дверцу и помог ей сесть. Пролезая в машину, она нарочно прижалась к нему телом.

Он обогнул капот, и Фэнси заметила, что у него но­вая стрижка. Сзади волосы были сняты чересчур ко­ротко. В списке того, что ей надлежало исправить в Эдди, первую строчку занимал его автомобиль. На второе место следует поставить его парикмахера.

Он включил зажигание. Автоматически заработал кондиционер, нагнетая в салон теплый и влажный воздух. Эдди наконец позволил себе изменить своей безукориз­ненной опрятности, ослабил галстук и расстегнул ворот рубашки.

В представлении Фэнси, чтобы чувствовать себя удобно, этого было явно недостаточно. Свою блузку она рас­стегнула сверху донизу, после чего распахнула и вновь запахнула ее, так чтобы Эдди имел возможность увидеть ее грудь, если бы захотел. Пока, увы, этого за ним не наблюдалось. Он сосредоточенно проехал перекресток и направил машину к выезду на шоссе.

– Ты что, «голубой» или что? – спросила она грубо.

Он рассмеялся:

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что, если бы я позволяла другим парням хо­тя бы половину того, что позволяю тебе, я бы всю свою жизнь провела на спине.

– Если тебя послушать, ты все равно именно так ее и проводишь. – Он посмотрел на нее. – Или это треп?

Глаза Фэнси вспыхнули гневом, но она взяла себя в ру­ки. Мягкими кошачьими движениями она свернулась на сиденье и коварно спросила:

– Почему бы вам не проверить это на собственном опыте, мистер Пэскел?

Он покачал головой:

– Фэнси, ты неисправима, ты знаешь об этом?

– Конечно, – сказала она беспечно, запуская пальцы в густые белокурые локоны. – Мне все это говорят. – Она нагнулась к отдушине кондиционера, откуда теперь шел прохладный воздух. Подняв волосы с шеи, она под­ставила ее под струю. – Ну, так что ты?

– Что – я?

–"Голубой"?

– Нет.

Она выпрямилась и придвинулась к нему. Руки она по-прежнему держала на шее, отчего груди сильнее выдава­лись вперед. От холодного воздуха соски затвердели и уперлись в ткань рубашки.

– Тогда как тебе удается устоять передо мной?

Они миновали оживленный участок шоссе и теперь ехали свободно, направляясь в сторону ранчо. Эдди мед­ленно обвел ее взглядом, не упустив ни одной соблазни­тельной детали. Она с удовлетворением смотрела, как ходит вверх-вниз его кадык.

– Ты красивая девочка, Фэнси. – Его глаза ненадол­го задержались на ее груди, особенно на темных пятнах сосков, просвечивающих сквозь блузку. – Красивая жен­щина.

Она медленно опустила руки, и волосы рассыпались по плечам.

– Ну, и что дальше?

– А дальше то, что ты племянница моего лучшего друга.

– И что?

– Следовательно, ты неприкосновенна.

– Ах-ах, какая чистота! Какая порядочность! – вос­кликнула она. – Я знаю, кто ты, Эдди, ты – викторианец. Это атавизм. Ханжество. Просто смешно.

– Боюсь, что твоему дяде Тейту было бы не до смеха. Не говоря уже о дедушке и отце. Стоит мне тронуть тебя пальцем, как кто-нибудь из них, а скорее все трое явятся по мою душу с охотничьим ружьем.

Перегнувшись, она провела пальцем по его бедру и прошептала:

– А ты не думаешь, что это было бы интересно?

Он убрал ее руку.

– Когда мишенью служишь ты, это уже не так занят­но.

Она откинулась на спинку сиденья в явном раздраже­нии и стала смотреть в окно. Сегодня утром она намерен­но оставила машину дома и поехала в Сан-Антонио с отцом, чтобы вечером возвращаться вместе с Эдди. Она уже несколько месяцев делала ему прозрачные намеки, но все впустую. А поскольку она никогда не отличалась долготерпением, то решила утроить натиск.