Как это было у меня: 90-е

— Банк этот, конечно, сильный и большой, но там все решается в Лондоне! Ничего нельзя решить в Москве. Вообще ничего! CSFB — большой бюрократический монстр, — говорил мне Борис. — Я работал там более пяти лет, я все там знаю, мне известно, как они принимают решения, как проводят сделки, как платят людям. А главное — они лузеры! Мы, «Ренессанс», победим. Я увел оттуда лучших людей, мы набираем профессионалов со всей России и со всего мира, — убеждал меня разгоряченно Борис. — Мы их победим! Мы знаем всех их клиентов. Зачем им работать через CSFB, если есть «Ренессанс»? Мы лучше понимаем Россию. Они в CSFB все сплошь иностранцы! У нас тоже много экспатов, но я ставлю на русских! Мы создаем лучший инвестиционный банк России!

В общем, Борис Алексеевич разгорячился. Он попросил меня не спешить с решением, и я согласился — в тот день он был действительно убедителен.

Сразу после разговора со мной Борис стал звонить всей своей команде и объявил общий сбор. «Караул, мы можем купить пустышку», — он имел в виду МФК. К тому моменту они с партнерами уже успели примерно понять баланс МФК и его бизнес.

В банке имелись другие подразделения и направления, но основной департамент в МФК в тот момент был уже наш. И наш уход был бы очень чувствительным для сделки слияния МФК и «Ренессанса».

После той встречи мне пришлось увидеться со всей звездной командой «Ренессанс-Капитала» — и, нужно сказать, я в нее влюбился! У всех ребят горели глаза.

Они были победителями, им нравилось быть победителями!

P.S.

Я размышлял тогда около недели. Мне постоянно звонил Пьер из CSFB. Он тоже почувствовал, что Борис начал меня переубеждать.

В предложении CSFB было больше лоска, четкости и денег, годовой контракт в миллион долларов и гарантированный бонус. Но начались вопросы по команде. В CSFB сразу стали спрашивать: «Зачем тебе брать с собой пятнадцать человек? Хватит и двух-трех». Это стало для меня в ту неделю первым сложным выбором.

Предложение «Ренессанса» содержало больше неопределенностей, но Йордан был уже легендой рынка, и вместе с Потаниным и Прохоровым можно было делать любые по масштабу сделки.

Я колебался, и последним аргументом стал звонок Прохорова — он позвал меня к себе переговорить.

Михаил сказал, чтобы я не сомневался. Он даст мне должность заместителя председателя правления в объединенном «МФК-Ренессансе».

И ему очень важно, чтобы в этом совместном с Йорданом банке у него был свой человек.

Это был последний для меня аргумент.

Я остался.

«МФК-Ренессанс» (1997–1998 годы)

Первыми задачами, которыми я занялся в объединенном банке, были раздел имущества «МФК» с «Онэксимом» и утверждение единого бюджета на следующий, 1998 год. Оба этих вопроса — казалось бы, простых и рутинных — открыли тогда для меня много нового.

Потанин с Йорданом, сделав публичное заявление о слиянии двух структур в единый банк «МФК-Ренессанс», просто выдвинули лозунг. Теперь этот лозунг нужно было как-то реализовать.

И тут вдруг выяснилось, что МФК совсем не просто отделить от Онэксимбанка. Оказалось, что МФК и Онэксимбанк — это сиамские близнецы.

Я думаю, в тот момент и Прохоров, и Потанин уже плохо представляли себе внутреннюю структуру собственной группы, они находились слишком далеко и высоко, чтобы вдаваться в подробности. А подробности были таковы, что в этих банках переплетено было все.

Финансовые потоки обоих банков управлялись через единое казначейство, что чрезвычайно запутывало ситуацию. Не так-то просто было понять, сколько у кого денег.

Между банками проводилось много различных взаимных сделок. По одним МФК должен был «Онэксиму», а по другим — наоборот. Все они были разными по срокам. Там имелись и чисто «технические» временные кредиты от Онэксимбанка, и крупные смысловые сделки вроде кредита от МФК под залог акций Новолипецкого металлургического комбината — да не просто пакета, а блокирующего. Все было перемешано и свалено в одну кучу.