Как это сделано. Темы, приемы, лабиринты сцеплений (сборник статей)

Претенденты[374] (родители) сначала не знают (—) об обреченности своих притязаний ввиду ошибки в выборе применяемого орудия (не сакрального образа, имеющего перформативную силу, а безобидного светского портрета[375]), потом узнают (+), хотя делают это с разной скоростью (сначала отец, затем мать и, видимо, дочь, об участии которой в заговоре текст умалчивает); вместе с ними не сразу узнают и Оппонент (невольный жених) и Читатель (—/+). Гордыня Претендентов состоит не только в самом покушении на нечто высокое (церковный брак), но и в наивном неотличении ложного орудия от подлинного, оттеняющем силу притязаний неадекватностью познаний[376].

2. Ильф и Петров, «Золотой теленок» (гл. 14)

Интересную параллель, в частности по линии провала перформативности, являет эпизод с приходом Бендера к Корейко).

Бендер пытается вернуть Корейко похищенные у того деньги и тем самым заставить его признаться в своем подпольном богатстве.

Рано утром Бендер раскрыл свой акушерский саквояж, вынул оттуда милицейскую фуражку с гербом города Киева и <…> отправился к <…> Корейко <…>

При виде милиционера Александр Иванович тяжело ступил вперед.

— Гражданин Корейко? — спросил Остап, лучезарно улыбаясь.

— Я, — ответил Александр Иванович, также выказывая радость по поводу встречи с представителем власти <…>

— А ведь я к вам с поручением <…>

Остап вынул деньги, тщательно пересчитал их и <…> сказал:

— Ровно десять тысяч. Потрудитесь написать расписку в получении.

— Вы ошиблись, товарищ, — сказал Корейко очень тихо, — какие десять тысяч? <…> Меня никто не грабил <…>

Еще не осмыслив глубины своего поражения, великий комбинатор допустил неприличную суетливость, о чем всегда вспоминал впоследствии со стыдом <…>

— Ну <…> откуда у меня может быть столько денег?

— Верно, верно <…>

— Фуражечку милицейскую не забудьте <…>

Несколько кварталов он прошел скорым шагом, позабыв о том, что на голове его сидит официальная фуражка с гербом города Киева, совершенно неуместным в городе Черноморске.

Эмблемой постыдного провала становится атрибут власти, не имеющий в данной ситуации юридической, и, значит, перформативной, силы[377]. На этот промах не забудет в дальнейшем указать Бендеру и Корейко, когда (в гл. 22) ему придется-таки отдавать миллион. Более того, окажется, что конфуз с фуражкой парадоксальным образом сыграл Бендеру на руку (еще один «информационный» фокус сюжета):

— А когда вы пришли в виде киевского надзирателя, я сразу понял, что вы мелкий жулик. К сожалению, я ошибся. Иначе черта с два вы меня бы нашли.

Схематически картина эпизода такова: