Как государство богатеет… Путеводитель по исторической социологии

Медленно, но устойчиво эти факторы благоприятствуют отбору эмансипативных черт личности, таких как индивидуализм. Эмансипативные черты предрасполагают людей к тому, чтобы требовать свобод, стремиться к их утверждению и использованию. Когда такие личностные черты начинают преобладать, идеологические и институциональные традиции, проникнутые «эмансипативным духом» укореняются легче [Там же: 157].

Вода и климат лишь формируют исходные возможности для развития, а начинается это развитие в Европе около 1450–1500 годов, когда добились большого успеха в экономике европейские города, сформировались городские рынки и географические преимущества региона смогли проявиться в полной мере [Там же: 339]. Природные условия способствовали успешному развитию сельского хозяйства. Городские рынки сформировали спрос на хлеб, мясо и вино. Численность бюргеров стала быстро увеличиваться. У них возник серьезный запрос на свободу. А добившись свободы, горожане обеспечили еще более быстрое развитие. Так и сформировался европейский феномен богатого, успешного и свободного общества.

В целом, наверное, с этой картиной модернизации можно согласиться. И если не придираться к «мелочам», концепция Вельцеля выглядит убедительно. Но вот беда: мы живем в России, ставим вопрос о причинах отставания нашей страны, и слишком общие ответы, не уделяющие внимания деталям, для отечественной исторической социологии не подходят. Климат у нас в России прохладный, как и требует Вельцель, дождей для орошения обычно хватает, судоходные реки текут в нужные моря и продуктами сельского хозяйства можно спокойно торговать. Но с модернизацией в районе 1500 года дела у нас не сложились. Русские города сильно отличались от западноевропейских. Отечественные рынки не сформировали свободолюбивое бюргерство. И когда мы пытаемся разобраться в причинах российского отставания, вопрос о климате и воде нас интересует меньше всего. А вот вопрос о том, почему при подходящих природных условиях, у нас не сложилось множества других важных условий успешного развития, очень волнует. Получается, что климат и вода, которые Вельцель закладывает в основу своей концепции, это как топор из сказки. Ну или котелок с водой. Сами по себе они кашу не создают. Интересен же по-настоящему вопрос, как тем или иным народам удалось найти соль, масло и крупу. Но для концепции Вельцеля это «мелочи», внимания которым не уделяется.

Куда делись столетия

Впрочем, при внимательном рассмотрении даже западноевропейские реалии его концепция плохо объясняет. Во-первых, города в Европе сформировались не к 1500 году, а примерно на два тысячелетия раньше. И для того, чтобы объяснить, почему из античных городов модернизация не вышла, а из городов Нового времени вышла, нам придется искать что-то посерьезнее, чем книга Вельцеля. Во-вторых, великое расхождение Европы с Востоком (в частности, с Китаем) началось все же не на рубеже XV–XVI веков, а в XVIII столетии. К этому времени европейские города давно уже демонстрировали динамизм, но чего-то там все же не хватало для начала промышленного переворота. И связать успех этого переворота в XVIII–XIX веках с исходными условиями Вельцеля – климатом и водой – оказывается совсем трудно. В-третьих, тезис о том, что у европейцев в целом к 1450–1500 годам сформировались эмансипативные черты личности, не подтверждаются историческими фактами. Эти черты сформировались в основном у бюргерства отдельных городов, начавшего борьбу за свободу, тогда как крестьянство, жившее непосредственно «у водички», обычно выступало в качестве консервативной силы, тормозящей перемены.

Создается впечатление, что автор «Рождения свободы» запросто разбрасывается столетиями: один век туда, пару веков сюда: для Кристиана Вельцеля – это частные моменты, не стоящие серьезного анализа. В конечном счете, мол, все в теории сойдется. Но ведь между той эпохой, когда природа действительно была важна для развития, и той эпохой, когда Европа явно обогнала остальной мир, лежит столь долгий промежуток времени, что хочется книгу Вельцеля отложить на дальнюю полку и найти книги, в которых авторы разбирают не географические, а институциональные проблемы. В этих книгах, кстати, обычно много внимания уделяется конкретной истории успешных стран (где важны не только столетия, но даже переломные, судьбоносные десятилетия), тогда как у Вельцеля истории нет вообще, но есть много расчетов и графиков, подтверждающих очевидные, в общем-то, вещи.