Как я была Пинкертоном. Театральный детектив

Да уж, у Гутмановича обувь недешева, зато качественная, зря я плохо подумала о стоптанном каблуке. И повод расстраиваться у Тони был – потерять обидно даже то, что завтра собиралась выбросить, а уж туфли от знаменитого в Москве обувщика тем более.

– Но Лиза сказала, что вы были в каюте и спали всю ночь.

– Откуда ей знать, где я была! – фыркнула Антонина, из чего я моментально заключила, что сама Лиза в каюте не ночевала.

Но на вопрос, где была Лиза, Тоня отвечать отказалась:

– Это ее дело. Захочет – скажет.

Я могла бы надавить, но понимала, что это бесполезно, к тому же вовсе не хотелось давить на и без того расстроенную девушку.

Уже у двери я снова задержалась:

– Тоня, на кой тебе этот Меняйлов? Ты молодая и красивая, а он…

Не стала говорить, что подержанный и трусливый. Глядя на него, я всегда думала о том, что в теории старика Дарвина что-то есть… Кроме того, его даже в бараний рог не скрутишь – утечет сквозь пальцы, как кисель.

Она усмехнулась:

– Вам не понять. Вы с верхней палубы, а мы внизу.

– Тебе так хочется на верхнюю палубу? Приходи ко мне в каюту или посидеть, покурить.

– Нет уж, я лучше тут – в третьем. Рядом со Свистулькиным.

– Он хороший парень, – я попробовала урезонить насмешливый тон Тони. Но она не сдавалась:

– Ага. Только тупой и медлительный. Не люблю туго соображающих.

Я тоже не люблю, но это не повод так третировать парня. А Тоня вдруг добавила:

– Никто вашу Павлинову не топил. Она и на пароход не возвращалась.

– Откуда ты знаешь?

– Вы хоть кого-то знаете, кто бы ее после Тарасюков на пароходе видел? Никого.

Пароход дал гудок, сообщая, что подходит к очередной пристани. Я кивнула Тоне:

– Еще поговорим.

– В милиции?

– Почему? Ты же ни в чем не виновата?

– Из-за моего шарфика такой переполох. А как вы узнали, что он мой, а не Любови Петровны?

– По «Шипру». Она французскими духами пользуется.

– Да, куда уж мне.

Оставался чисто дамский вопрос, не задать который я просто не могла:

– Тоня, ты никогда раньше не пахла «Шипром», почему теперь?

– Меняйлов подарил. От подарков верхней палубы не отказываются на нижней.

Я не стала продолжать дискуссию о социальном неравенстве в труппе, сделав вид, что спешу. Тоня права и не права одновременно. То, что Суетилов не любит нарушения дистанции, плохо. Скамейкина или кто-то другой могут возмущаться и даже пожаловаться, но кто заставляет ее соблюдать этот запрет? А уж принимать дешевые вонючие подарки Меняйлова тем более.

Но в одном Тоня Скамейкина не ошибалась – никто не видел наверняка, как Любовь Петровна возвращалась на пароход. На концерте видели, а вот на палубе – нет. Все говорили «кажется, да», а если и твердое «да», то полагаться на него не стоило.

Решив подумать об этом после очередной торжественной встречи, я отправилась на верхнюю палубу.

И чего Тоне так нравится эта верхняя палуба? Трап туда крутой, не очень удобный, во всяком случае для меня.

Проницалов выслушал известие о шарфике, Тоне Скамейкиной и «Шипре» в качестве подарка спокойно, кивнул:

– Я чувствовал, что что-то не так.

Вот интересно, что бы в жизни ни случилось, кто-то обязательно скажет, что знал загодя. Если знал, то почему не предупредил, не сказал сразу? Почему ждал, когда другой сломает голову? Конечно, Проницалов ничего такого не знал, он лишь «сделал умные глаза», как говорила Ряжская.

Сообщать ему о своих недавних размышлениях по поводу сговора я не стала, все равно подозрения не оправдались. Честно говоря, к моему большому удовольствию. Это приятно – когда плохие подозрения относительно симпатичных тебе людей не оправдываются. Лучше только когда они не появляются вовсе.

Глава 6. Пятая точка и шестое чувство между собой определенно связаны

В этом мне приходилось убеждаться частенько. Я знала человека, у которого от предчувствия неприятностей начинали болеть зубы. У моей приятельницы при одной мысли о неразрешимых проблемах сводит желудок, у знакомого начинает чесаться голова.

У меня же интуиция проявлялась преимущественно ниже копчика. Моя ж… всегда чувствовала предстоящие приключения. Кстати, перед отправлением в эти гастроли тоже.

Я поверила в рассказ Тони о ночном любовании звездами. И она права, что Павлинову никто не видел на самом пароходе. Но проверить слова девушки все же следовало. Поэтому мне нужно поговорить с Меняйловым, как бы это ни было неприятно. Мои руки уже перестали зудеть от желания придушить его, напротив, я желала поиздеваться. Чем и занялась.

Уловив момент, когда деваться ему на корме верхней палубы оказалось некуда, я вовсю засигналила глазами.