Как я изобретал мир

Благодаря появившемуся в Savants etrangers труду и опубликованному в том же году в «Anallen» Поггендорфа сочинению «Об электрических проводах и аппаратах»[109], полностью передававшему содержание парижского доклада по части подземных линий, бесспорно, был подтвержден мой приоритет в некоторых научных и технических завоеваниях. Несмотря на это, на некоторые из них впоследствии были предъявлены необоснованные претензии. Это заставляет меня сделать здесь несколько замечаний о все чувствительнее проявляющихся в последнее время недостатках международной литературной справедливости. Для начала нужно признать, что в течение последних десятилетий стало очень трудно, даже практически невозможно полностью обозреть тот неимоверно разросшийся материал научных и технических публикаций, сделанных к тому же на многих языках. Также естественно, что те, кто посвящает все свободное время собственным изысканиям, а в особенности те, кто активно работает над дальнейшим развитием нашей естествоиспытательской техники, с трудом находят время обстоятельно изучить достижения других ученых, работающих в тех же или смежных направлениях, даже при условии владения соответствующими иностранными языками; а также что в целом у них есть мало желания уделять внимание прошлому. В качестве такого примера я хотел бы сослаться на гениальнейшего и изобретательнейшего физика всех времен – Фарадея[110].

Он познакомился с изолированными гуттаперчей проводами лишь спустя много лет после их изобретения, когда в Англии их стали применять для подводных кабелей, в которых внешняя защита изолированного проводника производилась путем оплетки железной проволокой. Удивительное поведение зарядов, наблюдаемое Фарадеем на этих кабелях, побудило его опубликовать сочинение на данную тему. Когда же Дюбуа-Реймон без всяких комментариев выслал ему перепечатку моего изданного Французской академией наук труда, Фарадей не замедлил сопроводить свою работу второй, где процитировал относящиеся к делу выдержки из моей статьи с пояснением, что мне, бесспорно, принадлежит приоритет и самого наблюдения, и объяснения феномена. Однако прочие английские ученые, такие как Уитстон, Дженкин и многие другие, не посчитались как с данным замечанием Фарадея, так и с прочими моими публикациями.

Раньше в Германии существовал добрый обычай всегда предварять описание собственных научных или технических изобретений и открытий описанием достижений своих предшественников на избранном поприще и тем самым сразу же хронологизировать описываемый собственный научный прогресс – обычай, который, к сожалению, так никогда и не нашел применения в других странах таким же добросовестным образом. Поэтому до сих пор именно немцам принадлежала слава признания ими более, чем другими нациями, чужих заслуг и постоянного сопровождения собственных достижений предшествующими. Распространенное в Германии более чем в других странах знание иностранных языков значительно облегчало дело, но даже несмотря на это, немецкая наука всегда считала своим почетным долгом соблюдать литературную справедливость вне зависимости от того, идет ли речь о соотечественниках или иностранцах; остается надеяться, что так будет и в дальнейшем, и таким образом мы убережемся от литературного пиратства, которое, к сожалению, уже угрожает внедриться и у нас.

Господин Сименс… возвратился из своей поездки в Англию, Францию и Бельгию, куда ездил по приглашению для представления в этих странах изобретенного им подземного электромагнитного проводного телеграфа …Его система нашла большое признание в Англии, Франции и Бельгии и будет внедряться там, как только позволят обстоятельства…

National Zeitung, 22.05.1850

Я не хочу придерживаться ставшей в последнее время излюбленной практики позволять каждому встречному самостоятельно определять и защищать мои действительные или мнимые заслуги, это слишком утомительно. На этих страницах я коснусь данного вопроса, вкратце перечислив в конце описания разных периодов своей жизни то, что, по моему представлению, было важным для дальнейшего развития естествоиспытательской техники и где мне, бесспорно, принадлежит пальма первенства в открытии, изобретении или первом применении. То, что я кое-где повторяю уже написанное раньше в другом контексте – неизбежно. И если я где-то ошибаюсь и недостаточно учитываю старые претензии других лиц, то прошу проявить снисхождение и к моей персоне.