Как я ловил диких зверей

Представление шло очень удачно в этот вечер, и все номера имели шумный успех. Цирк был старого фасона — круглый, так что отовсюду все было хорошо видно. На состязании лошадей выиграл общий любимец, и публика бесновалась от восторга.

После того как состязание окончилось и призы были розданы, на арену вкатили клетку Раджи и поместили ее посреди арены. Клетка состояла из двух частей: большей — где помещался тигр, и меньшей — устроенной так, что укротитель мог пройти в нее через дверцу, затворить дверцу за собой и тогда уже пройти к тигру во внутреннюю дверцу. Когда укротитель выходил из клетки, он всегда шел спиной к зрителям, лицом к тигру, пристально смотря ему в глаза. Боб Лов следил за тем, чтобы по обеим сторонам клетки всегда стояли наготове два человека с длинными острыми железными пиками, на случай, если зверь закапризничает и надо будет помочь укротителю.

В то время как я стоял у входа и разговаривал с Бобом, Джордж Кинг вышел на арену. На его лице играла усмешка, которая что-то не понравилась мне, а его красная с золотом шапочка была ухарски сдвинута набок. Он бил хлыстом по своим глянцевитым сапогам. Его встретили громом аплодисментов, он поклонился, коснувшись своей шапочкой опилок арены, и вошел в первое отделение клетки. Оркестр заиграл тревожную трель, словно ожидая чего-то… Кинг распахнул вторую дверцу, споткнулся, ухватился за решетку и кинулся вперед. Раджа бросился на него, сбил его с ног одним ударом лапы и начал грызть, как крысу. Все это случилось с такой молниеносной быстротой, что люди с пиками на секунду замерли, точно парализованные. Публика закричала. Я никогда не слышал такого странного звука — это было смешение всех человеческих криков вплоть до истерического хохота. Наконец в Раджу вонзили с двух сторон пики. Он забился в угол, рыча и фыркая. Принесли доски, чтобы отделить деревянной перегородкой тигра от его жертвы. Толпа не сразу поняла, что происходит. Кто-то закричал, что клетка сломалась. Началась паника. Мужчины и женщины в беспорядке кидались к выходам, прыгая через скамьи, падая на пол. Замолкший было оркестр заиграл бравурный марш. Кинга вытащили в первое отделение клетки. Он был убит наповал. Молодая девушка в желтом платье выбежала на середину арены. Она вскрикнула, взмахнула руками и замертво свалилась на песок арены.

Я побежал помочь девушке, но двое мужчин опередили меня и уже подняли ее. Не помню, как я выбрался из палатки. Помню только, что помогал нести какую-то англичанку-путешественницу в гостиницу. У нее была шишка на голове, и она была без сознания. Я позвал доктора и потом пошел посмотреть, не надо ли чего Бобу.

Но он не нуждался в помощи. Он запирал цирк на ночь, как будто ничего не случилось. Цирк ничем не удивишь.

Я вернулся к себе и напрасно пытался заснуть. Все время в моей голове вертелась мысль: «И существуют еще такие безумцы, которые воображают, что можно приручить зверя и быть спокойным».

Глава двенадцатая СУМАСШЕДШИЙ СЛОН

Вскоре после того как я распродал в Европе зверей, пойманных на Борнео, и вернулся к своему зверинцу в Сингапуре, меня неожиданно посетил важный сановник. Это был Тунку-Сулейман, маленький раджа из Келантона.

Я помнил его как ленивого туземного султана, одетого в широкие китайские шаровары (больше ничего на нем не было) и восседающего, поджав ноги, на подушках. Но здесь, в моей приемной, он сидел церемонно на кончике стула, а его свита разместилась на корточках позади него. Он был одет в безупречный белоснежный китель, на нем были белые носки и черные башмаки, а на голове круглая шапочка. В этом костюме он выглядел необыкновенно несчастным. Он приветствовал меня саламом, прижал мою руку ко лбу и пожелал мне прожить тысячу лет.

Я сразу увидел, что он чем-то очень обеспокоен. Он с благодарностью вспомнил о том, что я убил в его округе тигра, пожиравшего людей, и затем пригласил меня оказать ему честь посещением, предложив «ловить у него всех зверей, каких только Аллах послал на землю». Он мне окажет всяческое содействие и даст столько людей, сколько я захочу.

Я велел подать айер-тэ (чай), побольше сахара и печенья, и пока мы распивали чай и закусывали печеньем, я добрался до сути дела. Оказалось, что бродячий слон[13] производил опустошения в округе Тунку, и он боялся, что в животное вселился нечистый дух. Сказал он мне это так, что, дескать, его «люди — они ведь ужасно глупы — уверены, что это ханту». Его длинные висячие усы, в которых можно было сосчитать каждый волосок, плачевно повисли вниз, и я понял, что он так же суеверен, как любой человек, взрослый или ребенок, в его владениях.

— Что же он наделал, этот слон? — спросил я.

— Он убил четверых, туан. Он гнался за ними, а потом растоптал их, как мух. Мои люди вырыли столько ям, сколько у меня пальцев на руках, но он к ямам и не подходит. Мои люди уверяют, что его предостерегает злой дух.

«Тонкое чутье предостерегает его», — подумал я про себя.

— Вы видели его когда-нибудь? — спросил я.

Тунку не видел слона, но видел причиненные им беды.