Как я отыскал Ливингстона

Если бы туземцы не помогали ему, то он должен бы был отказаться от надежды проникнуть даже в ту дикую и неисследованную страну, в которую он теперь вступал. «К счастию», говорит доктор с удовольствием, «я находился тогда, по оставлении берегов Ниассы, в земле, на которую еще не ступала нога торговца невольниками; это была новая и девственная страна, и потому жители, как всегда находил я в подобных случаях, были очень добры и гостеприимны, и за очень небольшое количество ткани они переносили мой багаж из одной деревни в другую.» И во многих других случаях приходилось путешественнику испытывать в своей крайности доброту этих еще неиспорченных и невинных дикарей.

Оставив в начале декабря 1866 г. эту гостеприимную страну, доктор вступил в другую, где мазиту вполне проявляли свои обычные грабительские наклонности. В этой стране не было ни провизии, ни домашнего скота, и жители выселились в другие места, подальше от этих свирепых грабителей. Экспедиция снова должна была испытать голод; она пользовалась дикими плодами, которые местами росли здесь. По временам положение отряда становилось еще хуже вследствие бессовестного дезертирования некоторых из его членов, которые не раз убегали, захватывая с собою вещи, лично принадлежащие доктору, его платье, белье и пр. С большими или меньшими неудачами, упорно продолжая свой путь, он прошел через земли Бабизы, Бобембы, Барунгу, Ба-улунгу и Лунды.

В стране Лунды живет знаменитый Казембэ, сделавшийся впервые известен в Европе через д-ра Лацерду, португальского путешественника. Казембэ очень разумный начальник; это высокий, дюжий мужчина, который носит особого покроя одежду, сделанную из красного ситца, в виде огромной юбки. В этом пышном одеянии король Казембэ принял д-ра Ливингстона, окруженный своими начальниками и телохранителями. Начальник, которому поручено было королем и старейшинами все разузнать о белом человеке, явился тогда пред собранием и громким голосом доложил о результатах наведенных справок. Он слышал, что белый человек пришел, чтобы осмотреть воды реки и озера, и хотя он не мог понять, на что нужны эти вещи белому человеку, он все-таки не сомневался, что это дело хорошее. Тогда Казембэ спросил доктора, что намеревается он делать и когда думает идти. Доктор отвечал, что он думает идти к югу, так как он слышал, что в том направлении есть реки и озера. Казембэ спросил: «Что вам за нужда идти туда? Вода здесь близко. Здесь по соседству обилие воды». Прежде чем закрыть заседание, Казембэ дал приказ пропускать без всякого затруднения белого человека, куда ему вздумается отправиться по стране. Он сказал, что это первый англичанин, которого ему случилось видеть, и что он понравился ему.

Вскоре после представления королю королева вошла в большой дом, окруженная телохранительницами-амазонками с копьями. Это была высокая, стройная, красивая молодая женщина, и очевидно она рассчитывала произвести некоторое впечатление на грубого белого человека, потому что она оделась по самой королевской моде и вооружилась тяжелым копьем. Но ее появление, столь не похожее на то, какое ожидал доктор, заставило его рассмеяться, что совершенно испортило рассчитанный эффект, потому что смех доктора был так заразителен, что она тоже засмеялась, а за нею из придворной вежливости и амазонки. Сильно обескураженная этим, королева побежала назад, в сопровождении своих послушных дам, сделав таким образом отступление самое недостойное, некоролевское в сравнении с ее величественным появлением перед доктором. Но Ливингстон обещает много рассказать об этом интересном короле и королеве; и кто может так хорошо рассказывать сцены, виденные им и принадлежащие ему исключительно, как не он сам?

Вскоре после своего прихода в страну Лунды или Лонды, и прежде чем он вступил в область, управляемую Казембэ, он перешел через реку, называемую Чамбези, которая представляла очень важный поток. Сходство названия ее с тою широкою и величественною рекою юга, которая навсегда будет связана с его именем, спутало Ливингстона в ту пору, и он не оказал к ней того внимания, которое она заслуживала, так как он думал, что Чамбези представляет только верховое Замбези, и потому не имеет никакой связи или отношения к источникам египетской реки, которые он разыскивал. Ошибка его состояла в слишком большой доверчивости к точности португальских сведений. Исправление этой ошибки стоило ему много месяцев скучного труда и путешествия.