Как я отыскал Ливингстона

Сильный страх, внушенный уверениями доктора Барса, заставил меня подумать, что это была цеце, и я выбрал ее первую для самого подробного исследования. Я позволил ей сесть на мою фланелевую куртку, которую я носил в лагере запросто. Едва успела она сесть, как задняя часть ее тела приподнялась, голова опустилась, и жало, состоящее из четырех тонких, как волос, остриев, вышло из хоботообразного футляра, в котором было спрятано; затем я немедленно почувствовал боль, как бы от пореза острого ланцета или укола тонкой иголки. Я позволил ей упиваться, хотя мое терпение и интерес натуралиста сильно искушались. Ее отвратительное туловище стало раздуваться от избытка пищи и вскоре сделалась в три раза больше своего прежнего объема; тогда она улетела, по собственному побуждению, нагруженная кровью. Подняв фланелевую куртку, чтобы рассмотреть ранку, из которой пила муха, я увидел ее немного выше левого колена — здесь над укушением была красная опухоль. Рана, после того как я вытер кровь, походила на причиняемую глубоким уколом тонкой иглы, но после отлета мухи, всякая боль исчезла. Поймав один экземпляр, я стал сравнивать его с описанием цеце, сделанным Ливингстоном на стр. 56-57 в его «Путешествиях и исследованиях миссионера в южной Африке, (издание Муррея в 1868 г.)» Различий оказалось очень много, и даже таких, которые делали совершенно невозможным предположение, что эта муха была цеце, хотя мои люди единодушно уверяли, что ее укушение смертельно лошадям и ослам. Доктор Ливингстон дал следующее описание цеце: «не больше обыкновенной домашней мухи и темно-бурого цвета, похожего на цвет пчелы. Задняя часть тела покрыта желтыми поперечными полосами. Она имеет особенное, свойственное ей жужжание, и ее укушение смертельно лошадям, быкам и собакам. На людей и диких животных оно не производит никакого действия. Садясь на руку, она погружает средний из трех щупальцев, на которые разделяется хобот, затем вытаскивает его немного, причем он становится красным, а челюсти приходят в быстрое движение. За укушением следует легкое чесоточное раздражение».

Муха, которую я исследовал, называлась у туземцев мабута. Она гораздо больше обыкновенной домашней мухи и на целую треть больше обыкновенной пчелы, ее окрашивание гораздо резче; ее голова черного цвета с блестяще-зеленым отливом; вдоль всей задней части туловища, от места соединения его с хоботом, идет белая линия, по сторонам которой находятся две другие линии, одна красного, другая слегка бурого цвета. Ее укушение ничем не отличается от укушения обыкновенной пчелы. Пойманная, она делает страшные усилия вырваться, но никогда не старается кусаться. Эта муха, вместе с дюжиной других, напала на моего серого коня и так страшно искусала его ноги, что они казались облитыми кровью. С этих пор я сделался, может быть, несколько мстителен, и не одно усердие энтомологиста заставляло меня с таким усердием исследовать ее жало.

Чтобы сделать описание этой мухи как можно более живым для моих читателей, я сравню ее голову с головой слона в миниатюре, так как черный хоботок и пара роговых усиков цветом и изгибом походят на клыки. Черный хобот, однако, есть простой полый футляр, в котором спрятаны четыре красных и острых ланцетика, вытягиваемых во время укушения. Под микроскопом эти четыре ланцета отличаются друг от друга по толщине: два очень толсты, третий тоньше, а четвертый опалового цвета, почти прозрачен и необыкновенно тонок. Он, вероятно, и служит жалом; два роговые усика обхватывают тело врага в то время, когда они вытягиваются из футляра и в это мгновение совершается укушение. Это африканская «лошадиная муха».

Другая муха, певшая тенором, более похожа по своей величине и виду на цеце. Она была необыкновенно проворна, так что три солдата едва могли поймать в час один экземпляр; пойманная она стала страшно кусать руку и не переставала нападать даже после того, как ее прокололи насквозь булавкой. У нее на задней части тела три или четыре белых пятна; жало состоит из двух черных усиков и острия опалового цвета, которое загибается к шее. Готовясь укусить, она быстро вынимает острие и усики плотно обхватывают его. После смерти муха теряет свои характерные белые пятна. Мы видели в лагере только один экземпляр этой мухи.

Третья муха «чуфва», певшая мягким alto crescendo, была на треть больше домашней мухи и имела длинные крылья. Хотя эта муха пела самым слабым голосом, она наверно работала усерднее других и делала больше вреда. Лошади и ослы обливались кровью, бесились и били копытами от боли. Как ни настойчиво хотела она остаться, пока не насытится, но мы легко отгоняли ее; однако этот страшный для скота неприятель постоянно возрастал в числе. Три названные выше вида смертельны для скота, по мнению туземцев. Может быть, вследствие этого огромные и превосходные пастбища этой местности остаются без всякого скота. Жители деревень разводят только небольшое количество коз. Эта последняя муха была принята мною за цеце.