Как я вам нравлюсь теперь?

– Чему посвящено ваше выступление? – спросила женщина-историк. После официального знакомства мы все, потягивая апельсиновый сок, принялись обсуждать, как же нам страшно.

– Ммм, оно называется «Инструкцию на свалку».

Они не сводили с меня глаз, ожидая продолжения. Я прикончила сок – сюда не помешало бы добавить водки.

– Ммм, ну это, в общем, о том, как мне было двадцать пять. У меня было что-то вроде нервного срыва, и я отправилась на год в путешествие. Но это была не обычная увеселительная поездка, типа как принято ездить после окончания школы. Я занималась йогой и пела мантры, но все это не помогало, и я решила: да пошло оно все. – Я взмахнула руками, и остаток сока выплеснулся через край. – В общем, я написала книгу о том, как жить по своим правилам вместо того, чтобы подстраиваться под чужие… Боже, надеюсь, завтра я буду более красноречивой.

Вежливый смех.

– А о чем ваш доклад? – я быстро сменила тему.

Женщина-историк посмотрела на меня в упор.

– Он называется «Может ли слово положить этому конец?» и будет посвящен роли языка в движениях сопротивления и его влиянию на изменения в обществе.

– Угууууу.

Впрочем, предаваться самобичеванию было некогда: закуски унесли, а на сцене возник Брайан с длинной речью. С тем же успехом он мог угрожать убить мою семью – настолько устрашающей была его речь. Это очень серьезное мероприятие, здесь выступали знаменитые люди, это прямой эфир, и лажать нельзя. Я и до этого места себе не находила, но после этой напутственной речи у меня буквально затряслись поджилки. Нас отпустили попудрить носик, а затем настало время для инструктажа и репетиции. На каждое выступление отпущено не более восемнадцати минут. Стоит открыть рот, как огромные красные часы начнут обратный отсчет. Нам советуют по возможности не ходить по сцене. «Держитесь уверенно, вы знаете то, о чем говорите».

* * *

Уже стемнело, когда меня, выжатую как лимон, вернули в отель. Нас так измучили, что переживания из-за завтрашнего дня притупились. Я укладывалась в отведенное время. Даже нейрохирург смеялся над моими шутками. Все пять прогонов прошли как по маслу. У меня все получится.

Я слишком устала, чтобы спускаться в ресторан при отеле, поэтому заказала доставку в номер. Сидя на подоконнике, я ела, разглядывала сверху город и позволяла себе наслаждаться прекрасными мелочами в моей жизни.

Мы с Томом созвонились по скайпу. На экране высветилось его слегка помятое лицо, и я улыбнулась. Разлука заставила мое сердце биться чаще.

– У меня все болит, – пожаловался он. Каждая клеточка его тела буквально излучала похмелье. Голос охрип, и я словно наяву, за тысячу миль от него, чувствовала свежесть его дыхания. – Ненавижу Вегас.

Я засмеялась, стараясь не залипать на собственное изображение в углу экрана.

– Похмелье?

– Похмелье. Джетлаг. Уныние.

Я снова рассмеялась, сделав вид, будто не считаю это пошлым.

Покрутив в руках iPad, мы по очереди показали друг другу вид из окна. Победил Том: ему достался номер в «Белладжо» с видом на фонтаны.

– У меня скоро вылет, нужно перед этим вздремнуть. Ты готова к завтрашнему выступлению, конфетка?

Я вздохнула.

– Я самая глупая среди спикеров, но в остальном все неплохо.

Том покачал головой.

– Ты вовсе не глупая, Тор. – Вообще-то это не противоречило моим словам. Или это пустые придирки? – Хочешь, сделаем прогон?

Я затрясла головой.

– Мы сегодня репетировали до полусмерти. Но спасибо.

– Все пройдет по высшему разряду, конфетка. Как и всегда.

Мы старательно избегали малейшего упоминания нашей последней ссоры. Я не поднимала тему стриптиз-клубов и возможного похода Тома туда. Но вопрос так и вертелся у меня на языке. Ты ходил туда? Ходил? Даже зная, что мне это неприятно? Но впереди важный день, а если я подниму эту тему, Том так или иначе ухитрится повесить всю вину на меня. У меня не было сил разбираться с этим, чувствовать себя виноватой и расстроенной. Поэтому я спросила, как прошла конференция, а он спросил, кто будет выступать вместе со мной. Он вспомнил, что там будет Тейлор, и порадовался за меня. За окном его отеля сияло солнце, но у меня уже перевалило за полночь, а подъем был назначен на шесть. Я едва ли засну, но лежать, смотреть в потолок и переживать все же лучше, чем сидеть.

– Мне пора на боковую, – сказала я. – Приятного полета!

– Удачи завтра! – Том приблизил лицо к камере, так что весь экран заполнили его ноздри. Он комично пошевелил ими, я рассмеялась и ощутила прилив нежности.

– Спокойной ночи, – сказала я.

– И тебе.

Я улыбнулась и потянулась к кнопке выключения, и тут он сказал:

– Кстати, Тор. Постарайся не тараторить. Ты всегда тараторишь, когда нервничаешь. Но не волнуйся, все пройдет замечательно.

* * *

На часах еще и восьми не было, а я уже призналась в любви Тейлор Фейтфул.

– О боже, прошу прощения. Я вас не напугала?

Она рассмеялась. В жизни она меньше ростом.

– Ничуть. Я рада, что вам так нравятся мои книги.