Как я вам нравлюсь теперь?

Слова сорвались с моего языка прежде, чем я успела их обдумать:

– Том, нам надо расстаться.

Мне не верилось, что я это сказала. Я была так же поражена, как и Том. Он застыл. На какое-то время мы оба застряли в отчаянной агонии моих слов.

А затем он разомкнул объятия.

– Если ты так решила, – сказал он, – я не буду униженно молить тебя передумать.

Он отвернулся и снова занялся чаем. Я осталась стоять с открытым ртом, в то время как внутри меня все сжималось.

Он не собирается бороться за наши отношения.

Я заморгала, чтобы избавиться от пелены слез. Том достал молоко. И сделал чай только себе.

Меня осенило: Том никогда бы не бросил меня. Этот шаг могла сделать только я. Он бы просто никогда не давал мне того, что мне нужно. Пусть даже он был несчастлив, как и я, он не собирался ничего предпринимать. Он разбивал мне сердце каждый день, отказывая в любви, в которой я нуждалась. Он же каждый день чувствовал разочарование из-за того, что я недотягиваю до его фантазий. Он менял тему или не давал мне заговорить о свадьбе. Но он никогда не собирался положить конец нашим отношениям. Он хороший парень, а я злодейка. Так всегда было заведено, одна и та же мелодия, пока музыка внезапно не прекратилась.

На меня снизошел покой – а может, просто оцепенение.

– Я соберу часть вещей и поеду к родителям, – сказала я, глядя ему в спину.

– Тор, если ты сейчас уйдешь, вернуться просто так ты не сможешь.

Убрав молоко в холодильник и захлопнув дверцу, он ухватился за ручку, словно в поисках опоры.

Время вышло. Спустя месяцы – нет, спустя годы – сомнений, откладывания, замалчивания, надежд на светлое будущее, настал этот миг. Передо мной встал выбор, от которого я всегда уклонялась, и с неотвратимостью требовал принять решение. Я не готова, но, честно говоря, я никогда не буду готова.

Зато мой внутренний голос уже давно все знал. И он сказал все за меня:

– Я люблю тебя, Том. Прощай.

* * *

Я забрала с собой увлажняющую сыворотку, крем с ретиноидами и планы на лето с Томом в Греции. Побросала в чемодан лифчики и трусы – туда же отправились имена, которые я втайне выбирала нашим будущим детям. Эти дети теперь никогда не родятся. Я не знала, что взять из обуви – и из самых сокровенных чувств к Тому и воспоминаний. Я столько знала о нем – я одна – после всех этих прекрасных разговоров под одеялом. Я выбрала историю, которую он рассказывал о своей поездке во Францию в детстве: его отец заплакал, наступив на морского ежа, и детство Тома кончилось, когда он осознал, что его родители несовершенны. Я завернула это воспоминание вместе с будильником. Скрутив провод дорожного фена, я сложила его в чемодан рядом с чувством, что, даже если вечеринка не задалась, тебя всегда ждет дома тот, кто любит тебя.

Я вздрогнула, услышав, как хлопнула входная дверь. Том ушел.

Не знаю, увидимся ли мы еще когда-нибудь.

А ведь совсем недавно мы улыбались друг другу и ели рождественские сэндвичи.

Можно много лет строить отношения. Растить их, питать, укреплять, возводить стены, украшать по своему усмотрению. А затем в один миг отношения рассыплются на части под легким дуновением правды, как карточный домик. Годы упорного труда против одного-единственного разговора.

В чемодане не хватало места. Придется вернуться за мебелью, и мы начнем ее делить. Еще есть кошка, которую захочет оставить каждый. Квартиру придется выставить на продажу. Я не могла забрать всю одежду и лишилась чувства безопасности, которое присуще женщине в длительных отношениях, если даже ее партнер выжал из нее все соки. Все наши прошлые и будущие воспоминания теперь всего лишь воспоминания. Я запихнула в чемодан все, что поместилось, и застегнула молнию.

Я не плакала, когда наклонилась попрощаться с Кошкой. Я не плакала, когда стояла, сжимая ручку чемодана и оглядываясь на нашу квартиру – на нашу жизнь, – осознавая, что теперь это всего лишь музей.

Настенные часы с орнаментом громко и настойчиво тикали. Они сообщали, что было всего лишь без пятнадцати три. Они сообщали, что мне тридцать два. Тик-так.

Я одинока.

Тик-так.

Возможно, я только что отказалась от своего единственного шанса на счастье.

Тик-так.

Я ухожу от мужчины, который говорит, что любит меня, и меня никто и ничто не ждет.

Тик-так.

Возможно, что несчастливые отношения с Томом – самое близкое к счастью в моей жизни.

Тик-так.

Но все-таки я ухожу.

Это правильный поступок. Где-то глубоко внутри я знала, что все образуется. Возможно даже, наилучшим образом. Возможно, однажды я даже буду счастлива.

Вздохнув, я ощутила, как на меня накатила волна облегчения – да-да, облегчения.

Я закрыла дверь и заперла ее за собой.