Как Иисус стал богом

Согласно Ипполиту, этого взгляда придерживался Каллист, один из епископов Рима, (епископ с 217 по 222 год н. э.): «Отец не является одним лицом, а Сын – другим, но что они оба одно и то же». Более того, «Лицо только одно, их не может быть два» (Ипполит, Опровержение, 7). Вывод для модалистов был прямым и очевидным: «Если мы исповедуем Христа Богом, то Он Сам и есть Отец – если, конечно, только Он Бог. Христос страдал, а так как Он же – Отец, то страдал Отец» (Ипполит, Против Поэта, 2). Или, как выражается Тертуллиан, «диавол говорит, что Сам Отец сошел в Деву, Сам от Нее родился, Сам пострадал, наконец, что Он Сам – Христос» (Против Праксея, I).¹¹ Противники модалистской точки зрения иногда насмешливо называли ее сторонников «патрипассианистами» – то есть теми, кто считает, будто именно Отец (лат. pater) был тем, кто пострадал (лат. passus).¹²

Как легко предположить, сторонники этого взгляда могли апеллировать к Писанию в качестве источника своего вероучения. Так, в Ис 44:6 Бог заявляет: «Я первый и Я последний, и кроме Меня нет Бога». Сказано предельно ясно – в буквальном смысле слова нет никакого другого Бога, кроме Бога Ветхого Завета. Но в то же время апостол Павел в Рим 9:5 говорит о Христе, который «над всеми Бог, благословенный вовеки». Если есть только один Бог, и Христос есть Бог, то, значит, Христос и есть Бог Ветхого Завета. Бог Сын и Бог Отец – это один и тот же Бог, одна и та же личность, а не две разных.

Те, кто придерживались этой точки зрения, подвергали нападкам тех, кто считал, что Христос мог быть богом, но при этом существовать отдельно от Бога Отца. Как признавал Ипполит Римский, модалисты, возражавшие против его собственного взгляда – что Сын и Отец были двумя разными личностями, – «называли нас служителями двух богов» (<Опровержение, 6). Или, как пишет Тертуллиан, «они публично заявляют, что мы проповедуем двух и даже трех [Богов], а себя считают почитателями Единого Бога» (Против Праксея, 3).

Не удивительно, что модалистское понимание завоевало такую популярность. Ипполит не без досады замечает, что не только епископы Рима придерживались этого взгляда, но что он «вызвал сильнейшее смущение среди верующих по всему миру» (Опровержение, 1). Тертуллиан признает, что «большая часть верующих» с трудом принимала его собственный взгляд, предпочитая точку зрения модалистов (Против Праксея, 3).

Однако Ипполит и Тертуллиан отнюдь не были слабыми противниками. Напротив, они были яростными полемистами, направляя острие своей атаки не только на таких «очевидных» еретиков, как Маркион и гностики, но и на тех, кто внешне казался ортодоксальным, утверждая как человеческую, так и божественную сущность Христа, но, тем не менее, доводил логические выводы из своих позиций до такой точки, которая сама по себе порождала ересь. В результате этих разногласий Ипполит, один из лидеров Римской церкви, откололся вместе с группой единомышленников от более крупной общины и стал своего рода епископом сектантов. Истории он известен как первый антипапа. В этой роли он видел себя защитником ортодоксии и считал епископов, признаваемых большинством Римской церкви, еретиками.

Тертуллиан, со своей стороны, был наиболее известным писателем, принадлежавшим важной церковной общине в Карфагене, Северная Африка. Он прославился как христианский апологет (то есть защитник веры от интеллектуальных атак со стороны язычников), ересиолог, эссеист и разносторонний полемист. Тертуллиан стал одним из самых влиятельных богословов начала III века н. э., и никакие другие противоречия не заставили его довести свои собственные богословские взгляды до такой сложности и утонченности, как споры с модалистами. Именно в контексте последовавшего обмена нападками Тертуллиан стал первым христианским автором, который ввел в употребление термин Троица как способ понимания взаимоотношений между Отцом, Сыном и Святым Духом – которые были отличными друг от друга личностями, даже несмотря на то, что представляли собой Одно.

Оппозиция со стороны Ипполита и Тертуллиана