Как Иисус стал богом

Исследователи предложили несколько причин в качестве объяснения того, зачем императору вообще понадобилось проявлять хотя бы малейший интерес к внутрихристианским распрям, однако не может быть сомнений в том, что он в них вмешался. Биография, написанная Евсевием Кесарийским, «Жизнь блаженного василевса Константина», воспроизводит послание, направленное Константином Арию и Александру, в котором император попытался устроить их личную встречу для устранения их богословских разногласий. Это послание предполагает, что Константин рассматривал христианство как потенциально объединяющую силу в социально и культурно разобщенной империи. Даже если смотреть на христианство с точки зрения незаинтересованного наблюдателя, в нем можно было увидеть религию, делавшую акцент на единстве и единственности. Есть только один Бог (а не множество богов). У Бога есть только один Сын. Есть только один путь к спасению. Есть только одна истина. Есть «один Господь, одна вера, одно крещение» (Еф 4:5). Творение едино с Богом, своим Творцом; Бог един со своим Сыном; Сын един со своим народом; а спасение, которое он приносит, делает его народ единым с Богом. Вся суть этой религии в единомыслии, в единении.

Как таковое, христианство могло стать средством объединения расколотой империи, что признает сам Константин в послании двум своим адресатам: «Во-первых, я сильно желал учения всех народов о божестве, по существу дела, привести как бы в один состав» (Жизнь, 2.65).¹⁰ Проблема состояла в том, что сама Церковь была неоднородной по составу из-за раскола, вызванного учением Ария. Этот раскол в особенности затронул церкви в Африке, к огорчению Константина: «Поэтому, когда всю Африку объяло истинно невыносимое безумие, и некоторые люди с безрассудным легкомыслием дерзнули разделять народное богопочтение на различные толки, я, для остановки болезни, не находил другого удовлетворительного в этом случае врачевания» (Жизнь, 2.66). Константин, таким образом, решил исцелить болезнь, порожденную богословскими спорами в Церкви, с тем, чтобы сделать христианскую веру более полезной для привнесения религиозного и культурного единства в империю.

Второе объяснение озабоченности Константина, которое иногда предлагается, связано с его языческим прошлым. В течение многих веков было широко распространено убеждение, что боги обеспечивали благополучие Рима, когда им оказывалось должное почитание в государственной культовой практике. Поклоняться богам надлежащим и точно предписанным образом означало заслужить их милость, а их милость выражалась в благе для государства – например, военных победах или процветании во время мира. Константин унаследовал эту точку зрения и вполне мог перенести ее на свою христианскую веру. Теперь он поклонялся не традиционным богам Рима, но Богу христиан. Но этого Бога тоже следовало почитать должным образом, а если среди общины верующих существуют серьезные разногласия, это едва ли могло быть приятно Богу. Христианство уделяло гораздо больше внимания «богословской истине», чем традиционные религии Греции или Рима, и делало более сильный акцент на «жертвенной практике». Для христианской религии было важно знать истину и практиковать ее. Однако широко распространившиеся разногласия по поводу истины привели к глубокому расколу в христианской среде, а такое положение вещей не было угодно Богу. Следовательно, ради блага государства, за которым в конечном счете надзирал сам Бог, эти разногласия необходимо было преодолеть.

Константин не был ученым богословом и потому оказался несколько захваченным врасплох тем накалом, который приняли дебаты между Арием и Александром. Самому Константину предмет спора казался ничтожным. В самом деле, разве имеет значение, было ли время, прежде которого Христос не существовал? Неужели это так важно? Для Константина – нет. Как он пишет в своем послании: «Когда же я рассуждал о начале и предмете этих споров, то повод к ним мне показался весьма незначительным и вовсе не стоящим такого прения» (Жизнь, 2.68). Однако раздоры все же имели место. Поэтому император попытался уговорить Ария и Александра положить конец их богословским разногласиям, чтобы христианство в качестве единого целого могло двигаться вперед и решать более насущные проблемы империи.

Доставить послание Константин поручил влиятельному епископу из Кордовы, Испания, по имени Осип. Выполнив поручение, Осип вернулся из Александрии сухопутным путем, который привел его в Антиохию, Сирия, где как раз собрался синод епископов, чтобы обсудить богословские вопросы, поднятые Арием. Этот синод разработал вероисповедную формулу (то есть, символ веры), которая противоречила взглядам Ария. Под символом веры подписались все участники синода, за исключением троих – одним из которых был Евсевий Кесарийский. Однако было решено дать этим троим еще одну возможность защитить себя и свои христологические взгляды на другой встрече. И таким образом был созван Никейский собор.

Никейский собор