Как Иисус стал богом

В итоге Иустин был арестован и осужден за свою христианскую веру и деятельность. Мы не располагаем надежными сообщениями о процессе над ним и его казни, но достоверно известно, что он был осужден и умер примерно в 165 году – заслужив тем самым эпитет Мученик.

Ортодоксы последующих времен считали Иустина сторонником своих собственных взглядов. Как и следует ожидать, его изложение богословия отличается высокой интеллектуальностью – в конце концов он ведь был философом, – но по более поздним стандартам оно слишком просто и лишено нюансов. Богословие требует продолжительного времени для своего развития, но когда это развитие происходит, более ранние взгляды, даже выраженные интеллектуалами, могут показаться недостаточно утонченными и даже примитивными.

Здесь мы сосредоточимся на нашем главном вопросе и рассмотрим, что Иустин говорит конкретно о Христе и о его природе. Иустин придерживался мнения, что Христос был предвечным божественным существом, которое, по его словам, есть «перворожденный Бога» (1 Апология, 46)[134]. Христос был рожден – то есть начал свое существование – еще до сотворения мира (2 Апология, 6), и со временем он стал человеком ради верующих в него, чтобы сокрушить демонов, противящихся Богу (2 Апология, 6).

Для Иустина есть два основных способа понимания божественности Христа, и оба из них восходят к более ранним взглядам, которые мы уже исследовали. Иустин довел эти взгляды до большей утонченности, чем можно видеть в самом Новом Завете. Он рассматривал Христа как Ангела Господня, существовавшего еще до воплощения, и как Логос (Слово), ставшее плотью.

Христос как Ангел Господень

В некоторых местах своих сочинений Иустин говорит о Христе как об Ангеле Господнем, появляющемся в Ветхом Завете. В главе 2 мы уже видели некую двусмысленность, присутствующую в знаменитом пассаже о Моисее и горящем кусте, когда «Ангел Господень» обращается к Моисею, но затем ход повествования указывает на то, что в действительности с ним говорил «Господь». Иустин остроумно объясняет эту богословскую головоломку в христологических терминах. Эта божественная личность именуется одновременно «Ангелом Господним» и «Господом» потому, что в горящем кусте присутствует не Бог Отец, а Христос, который полностью божествен. Сначала Иустин утверждает, что речь идет не о простом ангеле, но о Боге: «Замечаете ли вы, государи мои, что Тот, о Котором Моисей говорит, как об ангеле, беседовавшем с ним в пылающем огне, есть Бог и возвещает ему, что Он Бог Авраама, Исаака и Иакова?» (Диалог, 59). Но затем он заявляет, что этот «Бог» не мог быть Богом Отцом: «Никто, и даже и малоосмысленный, не осмелится утверждать, что Творец всего и Отец оставил все, сущее выше неба, и явился на малой частице земли» Диалог, 60). Кто же тогда был этим Богом? Христос, ангел, впоследствии сделавшийся человеком.

Христос также был одним из трех ангелов, явившихся Аврааму у дубравы Мамре в Быт 18 – еще одном пассаже, который мы уже рассматривали. Поскольку этот «ангел» также назван «мужем» и «Господом», для Иустина ясно, что «есть и упоминается, кроме Творца всего, другой Бог и Господь, Который называется и ангелом». Он «представляется являвшимся Аврааму, Иакову и Моисею и называется Богом, есть иной, нежели Бог Творец всего, – иной, разумею, по числу, а не по воле» (Диалог, 56). Патриархи не видели Бога Отца, но «видели Того, Который… есть и Бог Сын Его и вместе Ангел Его» (Диалог, 127).

Следовательно, Бог Сын и есть тот, к кому обращается Бог Отец в Ветхом Завете, когда он говорит: «Сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему» (Быт 1:26). Он тот, к кому Бог обращается в Псалмах: «Престол Твой, Боже, вовек» (Пс 44/45:7), и именно на него есть ссылка в тексте: «Сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня…» (Пс 109/110:1).

Христос как Логос Божий

Для Иустина, однако, Христос не только Ангел Господень; он еще и Слово Божье (Логос), ставшее человеком. Кажется очевидным, что на Иустина оказала влияние христология, содержащаяся в Евангелии от Иоанна – книге, которую он, как ни странно, почти никогда не цитирует. При этом христология Логоса у Иустина куда более продвинутая и философски развитая, чем в четвертом евангелии.